Великое Дао, скажи, пожалуйста: какого хрена?!
Сразу небольшое отступление: как я уже говорила, закончила я мореходку. И к работе в море меня, конечно, готовили. читать дальшеПлавать учили, на каждой медкомиссии проверяли на предмет переносимости морской болезни; международный морской практикум я, опять же, сдавала… НО! Во-первых, нас, девочек (а было нас всего 24 штуки из 740 учащихся), с самого начала тренировали «вместе с мальчиками». Т.е. каждая собака понимала, что нам такая участь, как поход на промысел не грозит, но программа-то общая, так что никуда не денешься… Ну а во-вторых, даже в страшном сне мне привидется не могло, что свой эпохальный подвиг я совершу на таком, как наши ребята называли подобные суденышки (см. альбом), «туалете».
Корыто называлось «Тронд Харальд», в честь кого не знаю, относилось к многочисленному классу норвежских «универсальных линёров» (кто в курсе, тот поймет), и насчитывало в длину аж целых 9 м. Попала я туда совершенно случайно: знакомые попросили помочь, ситуация была критическая. Надо сказать, что сезон краба считается у норвежских промысловиков самым денежным, к тому же он весьма короток – крабы заходят на территорию суверенных вод буквально на 3 недели в октябре на нерест. Так что надо успевать ловить момент. Естественно, мне обещали хорошо заплатить (и не обманули, кстати), и довезти до места встречи. Я подумала-подумала и согласилась.
Кораблик мне не понравился сразу. Нет, за год проживания в Норвегии я как-то свыклась с мыслью, что у них ЭТО называется рыболовными судами, но представить себя на нем, да еще в море… А где наша не пропадала! – решила я. Моряк я или не моряк, в конце-то концов? И храбро вступила на борт.
На борту оказалось очень тесно. То есть тесно везде – на маленьком закутке промысловой палубы, закрытой высокими боковинами от северных ветров, в небольшой рубке с удобным кожаным креслом перед штурвалом, и даже в крохотной каюте с койками, отгороженными от общего пространства банальными занавесками. Хозяин судна, он же – мой единственный напарник — великодушно разрешил мне выбирать любую. Мне глянулась самая нижняя, расположенная поперек оси суденышка, и после я ни разу не жалела об этом – с нее не выкидывало при переходах (все-таки преобладала носовая качка), да и падать было не так далеко – 15 см от пола каюты. Мне выделили постельное белье, сапоги по размеру (на удивление) и прорезиненный рокон, рассчитанный на дядьку на голову выше меня и на пару десятков килограмм тяжелее. И мы двинулись в море.
Крабов ловят при помощи фьеллей – такие специальные сетевые короба с приманкой, их опускают на дно и оставляют на сутки. Потом достают улов и меняют приманку. Норги промышляют наших королевских крабов, которых когда-то еще во времена СССР завезли с Камчатки с целью разведения в Белом и Баренцевом море для промысла. Прижились-то они очень даже хорошо, но неизвестно почему каждый год мигрируют на нерест на территорию суверенного королевства Норвегия, чем жители оного успешно и пользуются))
Обычно ставят 2-3 группы ловушек на разных банках (отмелях); у Хокуна (так звали моего напарника) их было две, обе – почти в нейтральной зоне. Нам предстояло проверить первую партию. Это шестичасовой переход к русской границе, сам процесс проверки ловушек и возвращение обратно к берегу. Вышли мы где-то в 4 дня и к утру как раз поспевали вернуться и сдать улов, если он будет.
Качка началась сразу же за молом, отгораживающим бухту поселка Вадсе от океана. Вода свободно перехлестывалась через отверстия для стока и гуляла по палубе туда-сюда. Суденышко ловко переваливалось с боку на бок, ходко разрезая встречную волну и подныривая под боковую. В каюте стало как-то душно.
«Сегодня хорошая погода, - «обрадовал» меня Хокун, - почти нет волнения. Так, легкий бриз». Чувствуя накатывающую дурноту, я выскочила на палубу. «Легкий бриз» обдал холодком лицо и руки, заставив меня поежится, но принеся облегчение. В голове прояснилось. Не так уж и страшна эта морская болезнь! Меня все-таки учили! И вообще, пока можно посидеть тут, на порожке, а если спрятать руки под рокон, то даже и не холодно… Да и интересней оно так.
Вокруг действительно было интересно. Мы шли вдоль берега, не очень удаляясь от него (все-таки не лайнер), и можно было во всей красе рассмотреть скальные выступы и фьорды, медленно скользящие мимо. То тут, то там на берегу мелькали одинокие домики, скорее всего – дачи, норвежцы очень любят ставить их в уединенных и живописных местах. В небе кружили морские чайки. Эти надоедливые птицы почти постоянно сопровождают маленькие кораблики, зная, что им найдется, чем поживится. Для меня все было впервой и поэтому – здорово.
Пару раз я, замерзнув, спускалась в каюту, где жарко грела керосиновая печь, но, почувствовав подступающее головокружение, выходила обратно. Постепенно темнело, и мы все дальше отходили от берега. Волны не то чтобы стали больше, но определенно – настойчивей. Мне начинал икаться мой завтрак.
Наконец мы, кажется, остановились. Якорь бросать не стали – ловушки постоянно дрейфуют под действием течения и проще всего следовать за ними на малом ходу. Судно плясало на мелких волнах, рядом качался бакен, отмечающий начало связки фьеллей. Хокун подцепил ведущий линь и стал вытягивать лебедкой первую ловушку. Моя задача была развязать створ сетчатого мешка, когда он поднимется над палубой, и рассортировать крабов. Ловить разрешается только самцов и только с панцирем длинней 16 см. Всех годных к улову особей мы собирали в два контейнера с проточной морской водой, установленных на баке (крабов принимают на фабрики только в живом виде). Остальных выкидывали за борт.
Сказать, что я себя неважно чувствовала, значит - сильно приукрасить мое состояние. Было холодно вокруг и жарко внутри, голова медленно и противно кружилась, шумело в ушах, и желудок настойчиво толкался в горло, напоминая о съеденном в кафе морковном пироге. Хокун заметил мое состояние, улыбнулся и сказал ободряюще под жужжание лебедки: «Ничего, сейчас начнем работать, и все пройдет» (по крайней мере, я поняла его так).
Фьелла нависла над палубой темным шевелящимся мешком, с нее струями текла вода. Я дернула за веревку, открывая клапан, и отскочила в строну. Крабы потоком хлынули на палубу, попадая в основном в огороженный отсек. Были они самые разные – от маленьких, сантиметров 6 максимум, больше всего похожих на проворных паучков, и до больших, около метра в разбросе лап, которые двигались не так быстро, но зато завораживающе-внушительно. Все они шуршали, скрежетали панцирями и щелкали клешнями. Пару раз меня хватили за пальцы, но шипастые резиновые перчатки надежно защищали руки. Хокун показал мне, как выглядят самка краба и минимально разрешенный по размеру самец, и продемонстрировал, что с ними делать, швырнув одну в море, а второго – в бак с водой. Я с удовольствием залезла в самую гущу сопротивляющихся моллюсков, внимательно их разглядывая. Интерес и любопытство перебороли даже морскую болезнь – по крайней мере, к концу улова с этой фьеллы мне было уже плевать и на погоду, и на волны и на собственное самочувствие.
Всего ловушек было пять, и на последней я сломалась – разом вернулись все «приятные» ощущения. Порог рубки (вообще-то комингс, услужливо подсказало не зря ученое сознание, но мне было плевать на подобные тонкости) приятно холодил спину, сидела я уже просто на металлической палубе.Хокун включил мотор на полный ход, задал курс компьютеру и вернулся ко мне. Несколько минут он пытался уговорить меня зайти внутрь, убедительно доказывая, что мокрая сталь – не лучшее лежбище в такую холодную и ветреную погоду, и что мне стоит поберечь здоровье, потому что морская болезнь пройдет, а простуда останется. Я молча мотала головой – одна мысль о жаркой душной каюте заставляла желудок опасно скручиваться. Наконец он махнул рукой, видимо решив, что хозяин – барин, и ушел внутрь.
Как мы дошли до берега, я не знаю. Было просто очень плохо, мир вокруг практически не воспринимался, превратившись в кучу двигающихся линий и предметов. Помнится, Хокун настойчиво оттаскивал меня от борта, мотивируя это тем, что «вода и тут все смоет, а если ты не дай бог туда бултыхнешься, то я уже ничего не смогу сделать». Мне в тот момент было плевать. Даже на то, что температура воды за бортом +5, и долго там не поплаваешь. Кажется, под конец я все-таки сползла по лестнице в каюту, кое-как стянула сапоги и рокон и забилась в дальний угол, даже не раздеваясь.
Проснулась я оттого, что меня попросту выкидывало с койки. Вместе со всем постельным бельем. С трудом сообразив, где нахожусь, я кое-как выпуталась из покрывала и встающей на дыбы занавески, и выползла на свет божий. Каюта переворачивалась. Просто медленно накренялась вперед до почти немыслимого угла и так же медленно возвращалась на место. Все незакрепленные вещи, включая посуду со стола и мои сапоги, в одной большой куче на полу слаженно ездили от стены к стене. Ощущение было как на огромных и очень странных качелях. Кое-как обувшись, я поднялась по уходящему из-под ног трапу в рубку. Хокун сосредоточенно держался за штурвал, периодически сверяясь с компьютером. Чувствовала я себя неплохо, настолько, что первым делом утащила корочку поджаренного хлеба с тарелки рядом с ним. Желудок на этот раз не протестовал. Как оказалось, мы уже сдали крабов на небольшую фабрику на побережье рядом с границей, и теперь шли в Вадсе прямиком через залив. «Ветер поднялся, - мрачно закончил норг. – Ты только погляди.» Он кивнул поверх моей головы на иллюминаторы рубки. Я послушно обернулась.
До этого момента я как-то не обращала внимания на вид снаружи, больше поглощенная внутренними ощущениями.
За окнами серой и монолитной на вид стеной стояла вода. Наше суденышко усиленно карабкалось по этой нереальной стене, потом мы словно достигли верха и, моментально накренившись носом, заскользили вниз по склону. Как с горки на санях, невольно пришло мне на ум. Навстречу уже вставала новая водяная стенка, отороченная по верху грязновато-белой пеной. Я, конечно, много читала про морские путешествия, про девятый вал и прочие бедствия, но никак не думала, что это может настолько завораживать в жизни. Это было… прекрасно, да. Настолько, что захватывало дух. От восторга.
- Вот это шторм! – пролепетала я, Хокун немедленно заинтересовался, пришлось перевести.
- Шторм, как же! – фыркнул он. – Просто ветер, да и место здесь такое – всегда волны, - пояснил норвежец, уловив мой недоверчивый взгляд. – Да и суденышко у нас, сама понимаешь, рыболовный бот – любое волнение штормом покажется. Хотя на промысел сегодня не выйдешь, – уже мрачнее добавил он. Я не стала развивать дискуссию – нет, так нет, мне-то что? - молча уставившись в иллюминатор. Я уже чувствовала, насколько уверенно ведет себя «Тронд Харальд» среди волн. Верх – вниз, вверх – вниз… Это никак не влияло на курс судна, продолжавшего двигаться к порту настолько прямо, насколько это было возможно. Было замечательно, другого слова не подберу.
Морская болезнь ко мне больше не возвращалась, видимо, организм освоился (ох, не зря мне давали паспорт моряка, не зря!). Мы провели на промысле 2 недели, и закончили вторыми. В последний вечер на судне (я уезжала домой утром) другие рыбаки пришли поздравить нас с удачным завершением сезона.
- Ну, молодец, - сказал один из моих хороших знакомых, - хорошо поработала для женщины. Наших-то в море не заманишь! – все засмеялись. – Дедушка, небось, был по-мо-р? – это слово он выговорил со смаком и по слогам.
- Нет, - совершенно честно ответила я. – Мой дед был бухгалтером и работал в леспромхозе (я употребила выражение «контора по добыче леса», но они поняли)
- Ну что ж, - заключил норг. – Значит, не в деда пошла!
Утром я уезжала домой на автобусе с гордым осознанием того, что я теперь – настоящая морячка.
А морковные пироги я до сих пор терпеть ненавижу.
UPD. Поднимаю по просьбе))
Корыто называлось «Тронд Харальд», в честь кого не знаю, относилось к многочисленному классу норвежских «универсальных линёров» (кто в курсе, тот поймет), и насчитывало в длину аж целых 9 м. Попала я туда совершенно случайно: знакомые попросили помочь, ситуация была критическая. Надо сказать, что сезон краба считается у норвежских промысловиков самым денежным, к тому же он весьма короток – крабы заходят на территорию суверенных вод буквально на 3 недели в октябре на нерест. Так что надо успевать ловить момент. Естественно, мне обещали хорошо заплатить (и не обманули, кстати), и довезти до места встречи. Я подумала-подумала и согласилась.
Кораблик мне не понравился сразу. Нет, за год проживания в Норвегии я как-то свыклась с мыслью, что у них ЭТО называется рыболовными судами, но представить себя на нем, да еще в море… А где наша не пропадала! – решила я. Моряк я или не моряк, в конце-то концов? И храбро вступила на борт.
На борту оказалось очень тесно. То есть тесно везде – на маленьком закутке промысловой палубы, закрытой высокими боковинами от северных ветров, в небольшой рубке с удобным кожаным креслом перед штурвалом, и даже в крохотной каюте с койками, отгороженными от общего пространства банальными занавесками. Хозяин судна, он же – мой единственный напарник — великодушно разрешил мне выбирать любую. Мне глянулась самая нижняя, расположенная поперек оси суденышка, и после я ни разу не жалела об этом – с нее не выкидывало при переходах (все-таки преобладала носовая качка), да и падать было не так далеко – 15 см от пола каюты. Мне выделили постельное белье, сапоги по размеру (на удивление) и прорезиненный рокон, рассчитанный на дядьку на голову выше меня и на пару десятков килограмм тяжелее. И мы двинулись в море.
Крабов ловят при помощи фьеллей – такие специальные сетевые короба с приманкой, их опускают на дно и оставляют на сутки. Потом достают улов и меняют приманку. Норги промышляют наших королевских крабов, которых когда-то еще во времена СССР завезли с Камчатки с целью разведения в Белом и Баренцевом море для промысла. Прижились-то они очень даже хорошо, но неизвестно почему каждый год мигрируют на нерест на территорию суверенного королевства Норвегия, чем жители оного успешно и пользуются))
Обычно ставят 2-3 группы ловушек на разных банках (отмелях); у Хокуна (так звали моего напарника) их было две, обе – почти в нейтральной зоне. Нам предстояло проверить первую партию. Это шестичасовой переход к русской границе, сам процесс проверки ловушек и возвращение обратно к берегу. Вышли мы где-то в 4 дня и к утру как раз поспевали вернуться и сдать улов, если он будет.
Качка началась сразу же за молом, отгораживающим бухту поселка Вадсе от океана. Вода свободно перехлестывалась через отверстия для стока и гуляла по палубе туда-сюда. Суденышко ловко переваливалось с боку на бок, ходко разрезая встречную волну и подныривая под боковую. В каюте стало как-то душно.
«Сегодня хорошая погода, - «обрадовал» меня Хокун, - почти нет волнения. Так, легкий бриз». Чувствуя накатывающую дурноту, я выскочила на палубу. «Легкий бриз» обдал холодком лицо и руки, заставив меня поежится, но принеся облегчение. В голове прояснилось. Не так уж и страшна эта морская болезнь! Меня все-таки учили! И вообще, пока можно посидеть тут, на порожке, а если спрятать руки под рокон, то даже и не холодно… Да и интересней оно так.
Вокруг действительно было интересно. Мы шли вдоль берега, не очень удаляясь от него (все-таки не лайнер), и можно было во всей красе рассмотреть скальные выступы и фьорды, медленно скользящие мимо. То тут, то там на берегу мелькали одинокие домики, скорее всего – дачи, норвежцы очень любят ставить их в уединенных и живописных местах. В небе кружили морские чайки. Эти надоедливые птицы почти постоянно сопровождают маленькие кораблики, зная, что им найдется, чем поживится. Для меня все было впервой и поэтому – здорово.
Пару раз я, замерзнув, спускалась в каюту, где жарко грела керосиновая печь, но, почувствовав подступающее головокружение, выходила обратно. Постепенно темнело, и мы все дальше отходили от берега. Волны не то чтобы стали больше, но определенно – настойчивей. Мне начинал икаться мой завтрак.
Наконец мы, кажется, остановились. Якорь бросать не стали – ловушки постоянно дрейфуют под действием течения и проще всего следовать за ними на малом ходу. Судно плясало на мелких волнах, рядом качался бакен, отмечающий начало связки фьеллей. Хокун подцепил ведущий линь и стал вытягивать лебедкой первую ловушку. Моя задача была развязать створ сетчатого мешка, когда он поднимется над палубой, и рассортировать крабов. Ловить разрешается только самцов и только с панцирем длинней 16 см. Всех годных к улову особей мы собирали в два контейнера с проточной морской водой, установленных на баке (крабов принимают на фабрики только в живом виде). Остальных выкидывали за борт.
Сказать, что я себя неважно чувствовала, значит - сильно приукрасить мое состояние. Было холодно вокруг и жарко внутри, голова медленно и противно кружилась, шумело в ушах, и желудок настойчиво толкался в горло, напоминая о съеденном в кафе морковном пироге. Хокун заметил мое состояние, улыбнулся и сказал ободряюще под жужжание лебедки: «Ничего, сейчас начнем работать, и все пройдет» (по крайней мере, я поняла его так).
Фьелла нависла над палубой темным шевелящимся мешком, с нее струями текла вода. Я дернула за веревку, открывая клапан, и отскочила в строну. Крабы потоком хлынули на палубу, попадая в основном в огороженный отсек. Были они самые разные – от маленьких, сантиметров 6 максимум, больше всего похожих на проворных паучков, и до больших, около метра в разбросе лап, которые двигались не так быстро, но зато завораживающе-внушительно. Все они шуршали, скрежетали панцирями и щелкали клешнями. Пару раз меня хватили за пальцы, но шипастые резиновые перчатки надежно защищали руки. Хокун показал мне, как выглядят самка краба и минимально разрешенный по размеру самец, и продемонстрировал, что с ними делать, швырнув одну в море, а второго – в бак с водой. Я с удовольствием залезла в самую гущу сопротивляющихся моллюсков, внимательно их разглядывая. Интерес и любопытство перебороли даже морскую болезнь – по крайней мере, к концу улова с этой фьеллы мне было уже плевать и на погоду, и на волны и на собственное самочувствие.
Всего ловушек было пять, и на последней я сломалась – разом вернулись все «приятные» ощущения. Порог рубки (вообще-то комингс, услужливо подсказало не зря ученое сознание, но мне было плевать на подобные тонкости) приятно холодил спину, сидела я уже просто на металлической палубе.Хокун включил мотор на полный ход, задал курс компьютеру и вернулся ко мне. Несколько минут он пытался уговорить меня зайти внутрь, убедительно доказывая, что мокрая сталь – не лучшее лежбище в такую холодную и ветреную погоду, и что мне стоит поберечь здоровье, потому что морская болезнь пройдет, а простуда останется. Я молча мотала головой – одна мысль о жаркой душной каюте заставляла желудок опасно скручиваться. Наконец он махнул рукой, видимо решив, что хозяин – барин, и ушел внутрь.
Как мы дошли до берега, я не знаю. Было просто очень плохо, мир вокруг практически не воспринимался, превратившись в кучу двигающихся линий и предметов. Помнится, Хокун настойчиво оттаскивал меня от борта, мотивируя это тем, что «вода и тут все смоет, а если ты не дай бог туда бултыхнешься, то я уже ничего не смогу сделать». Мне в тот момент было плевать. Даже на то, что температура воды за бортом +5, и долго там не поплаваешь. Кажется, под конец я все-таки сползла по лестнице в каюту, кое-как стянула сапоги и рокон и забилась в дальний угол, даже не раздеваясь.
Проснулась я оттого, что меня попросту выкидывало с койки. Вместе со всем постельным бельем. С трудом сообразив, где нахожусь, я кое-как выпуталась из покрывала и встающей на дыбы занавески, и выползла на свет божий. Каюта переворачивалась. Просто медленно накренялась вперед до почти немыслимого угла и так же медленно возвращалась на место. Все незакрепленные вещи, включая посуду со стола и мои сапоги, в одной большой куче на полу слаженно ездили от стены к стене. Ощущение было как на огромных и очень странных качелях. Кое-как обувшись, я поднялась по уходящему из-под ног трапу в рубку. Хокун сосредоточенно держался за штурвал, периодически сверяясь с компьютером. Чувствовала я себя неплохо, настолько, что первым делом утащила корочку поджаренного хлеба с тарелки рядом с ним. Желудок на этот раз не протестовал. Как оказалось, мы уже сдали крабов на небольшую фабрику на побережье рядом с границей, и теперь шли в Вадсе прямиком через залив. «Ветер поднялся, - мрачно закончил норг. – Ты только погляди.» Он кивнул поверх моей головы на иллюминаторы рубки. Я послушно обернулась.
До этого момента я как-то не обращала внимания на вид снаружи, больше поглощенная внутренними ощущениями.
За окнами серой и монолитной на вид стеной стояла вода. Наше суденышко усиленно карабкалось по этой нереальной стене, потом мы словно достигли верха и, моментально накренившись носом, заскользили вниз по склону. Как с горки на санях, невольно пришло мне на ум. Навстречу уже вставала новая водяная стенка, отороченная по верху грязновато-белой пеной. Я, конечно, много читала про морские путешествия, про девятый вал и прочие бедствия, но никак не думала, что это может настолько завораживать в жизни. Это было… прекрасно, да. Настолько, что захватывало дух. От восторга.
- Вот это шторм! – пролепетала я, Хокун немедленно заинтересовался, пришлось перевести.
- Шторм, как же! – фыркнул он. – Просто ветер, да и место здесь такое – всегда волны, - пояснил норвежец, уловив мой недоверчивый взгляд. – Да и суденышко у нас, сама понимаешь, рыболовный бот – любое волнение штормом покажется. Хотя на промысел сегодня не выйдешь, – уже мрачнее добавил он. Я не стала развивать дискуссию – нет, так нет, мне-то что? - молча уставившись в иллюминатор. Я уже чувствовала, насколько уверенно ведет себя «Тронд Харальд» среди волн. Верх – вниз, вверх – вниз… Это никак не влияло на курс судна, продолжавшего двигаться к порту настолько прямо, насколько это было возможно. Было замечательно, другого слова не подберу.
Морская болезнь ко мне больше не возвращалась, видимо, организм освоился (ох, не зря мне давали паспорт моряка, не зря!). Мы провели на промысле 2 недели, и закончили вторыми. В последний вечер на судне (я уезжала домой утром) другие рыбаки пришли поздравить нас с удачным завершением сезона.
- Ну, молодец, - сказал один из моих хороших знакомых, - хорошо поработала для женщины. Наших-то в море не заманишь! – все засмеялись. – Дедушка, небось, был по-мо-р? – это слово он выговорил со смаком и по слогам.
- Нет, - совершенно честно ответила я. – Мой дед был бухгалтером и работал в леспромхозе (я употребила выражение «контора по добыче леса», но они поняли)
- Ну что ж, - заключил норг. – Значит, не в деда пошла!
Утром я уезжала домой на автобусе с гордым осознанием того, что я теперь – настоящая морячка.
А морковные пироги я до сих пор терпеть ненавижу.
UPD. Поднимаю по просьбе))
@настроение: вредное
@темы: творчество, воспоминания
-
-
04.11.2009 в 23:40во-первых, работа сезонная и сезон очень короток - буквально месяц. а значит, надо действовать оперативно и договариваться заранее...
во-вторых, обычно напарники на такое дело подбираются загодя и среди своих. А сбои, вроде описанного мной, случаются редко.
Ну и - на все унжна виза, а она просто так не делается...
В общем, если кратко:
люди скорее не нужны, чем нужны
и попасть можно куда угодно, вопрос в том, во сколько это станет.
Вот как-то так
-
-
12.02.2010 в 15:58-
-
12.02.2010 в 16:05ну, пусть викинг))))
*категорично* морковный пирог - гадость!
-
-
24.02.2011 в 13:53-
-
24.02.2011 в 16:40клево, наверное, когда они вокруг шебуршатся
они царапаются и скребутся)) и те, которые поменьше, шустро бегают))
этот девятый вал представить сложно, мне, сухопутной крысе, это всегда казалось фигурой речи, не более.
это был не девятый вал. Так, место волнительное, ветер, кораблик маленький...
-
-
24.02.2011 в 16:46- Так, место волнительное, ветер, кораблик маленький... - ага. девятый этаж, скользкий подоконник...
-
-
24.02.2011 в 17:18ага. девятый этаж, скользкий подоконник...
это не я, это норг так сказал)) по мне так это был вполне себе девятый вал))
черт, хочу посмотреть на холодное море...
а я теплого не видала ни разу))
-
-
26.06.2012 в 22:27Окрестности Феодосии, Чорное море, солнышко, песочек вулканический,
камни под задницей, Кара-Даг совсем рядом - лежим, загораем. Бродит торговка сувенирной всячиной, её поманили, ну и разложила товар недалеко от нас. Продавала она сувениры из крабов: панцирь, лапы - всё лакировано и в рамочке за стеклом, кажется. И вот расхваливает она кому-то краба, очень хочет продать, и выдаёт:"Вы только посмотрите, какой красавец! И даже зверское выражение морды!"
-
-
27.06.2012 в 19:49вы его купили?)) с такой-то мордой?))