Великое Дао, скажи, пожалуйста: какого хрена?!
мну залез на кинк-фест по ЛоГГу)) там, оказывается, можно участвовать не анонимно, а мну не знал, но раз уж можно - пусть лежит и здесь))
Кинк: Райнхард/Хильда. Назвать по имени. В постели нет титулов, только влюбленные мужчина и женщина. Рейтинг PG-13.
читать дальшеНомер для новобрачных в "Шангри-Ла" соответствовал уровню отеля: многокомнатный, во весь верхний этаж, с поляризованным потолком, способным становиться полностью прозрачным, с мягкой, чуть вычурной мебелью а-ля "имперский" стиль. Конечно, до роскоши Нойе-Сансусси этому номеру было далеко, но какой-то особый, феззанский шик присутствовал и здесь. Например, огромная, открытая со всех сторон кровать в центре спальни, расправленная, с кучей воздушных светло-розовых подушек и одеял. Хильда осторожно присела на самый край постели, аккуратно одернув тонкое ночное платье. Марика, помогавшая ей выбраться из сложной конструкции, именуемой свадебным нарядом, ушла полчаса назад, а его величество еще не появлялся - где-то там, в одной из комнат этого бесконечного номера, Эмиль помогал ему переодеться во что-нибудь, более подходящее для первой супружеской ночи. Во что - Хильда представить не могла.
Вот сейчас он зайдет и сделает что?.. Они ни разу не оставались наедине после той ночи, они ни разу не целовались даже, как будто не было ничего, а если и было - так просто сон, видение, мара... но теперь-то все будет не так, теперь все будет по-настоящему, как и положено мужу и жене. Хильда зябко поежилась и передернула плечами. Она не знала - как это, "по-настоящему".
Покрытые резьбой створки из светлого дерева бесшумно разошлись в стороны. Райнхард замер на мгновение на пороге, рассматривая спальню, кровать и свою жену, потом быстро шагнул внутрь. Был он в черном с серебром мундире, полностью застегнутом на все крючки, словно вовсе не собирался ложиться спать, в руках держал откупоренную бутылку и два бокала.
- Хотите вина, фройляйн? - спросил он и тут же поправился: - Хильда?
Хильда коротко качнула головой, разглядывая узор ковра на полу - почему-то ей было очень трудно поднять сейчас голову и встретиться взглядом с... лордом Райнхардом. Ведь он же смотрит на нее, на это смешное синее платье, оно же тонкое, оно же прозрачное совсем! И щеки у нее сейчас горят... там, в ту ночь было темно, и все было случайно, и никто не ждал от нее... чего? что ей делать сейчас?
- А я, пожалуй, выпью, - сказал Райнхард, наливая себе в бокал вина и ставя бутылку на стол. Отошел к окну, глотнул...
Сейчас, пока он стоял к ней спиной, можно было рассматривать его сколько угодно. Золотистые, спадающие на плечи волнами, волосы. Тонкая, почти хрупкая фигура, обманчиво хрупкая, на самом деле он сильный, он спокойно поднимает ее на руки. Черный атлас мундира и серебряное шитье, переливающееся бликами в ярком свете - непривычно смотрится без плаща, голо.
- А на улице метель, - тихо сказал Райнхард, не отводя взгляда от окна. - Там, внизу, уже сугробы.
- Зима, - сказала Хильда первое, что пришло на ум, просто, чтобы не молчать.
- Да, зима, - согласился император еще тише. Обернулся вдруг резко:
- Мы не обязаны делать... - и осекся, наткнувшись на ее взгляд, и покраснел - ярко, неудержимо. Отвел глаза в сторону и договорил все-таки, совсем тихо: - Вы не обязаны... спать со мной, фройляйн... Хильда. Я могу уйти, если хотите.
Голос у него дрогнул, совсем, как тогда, в библиотеке, когда он пытался подобрать слова, делая ей предложение. Он был растерян тогда... он растерян сейчас?.. Кто-то из них должен что-нибудь сделать, потому что еще немного, и он уйдет, приняв ее молчание за согласие. И не придет уже никогда. И не попрекнет потом ни словом, ни жестом, вот только... Хильда вовсе не хотела, чтобы он уходил. Она глубоко вздохнула и встала.
Он, оказывается, стоял совсем недалеко - всего в нескольких шагах. Смотрел завороженно, как она идет, и под этим взглядом каждый шаг давался легче предыдущего, а мир вокруг словно растворялся, отступал куда-то назад и оставались только эти светлые глаза - тревожные, ожидающие. Она подошла вплотную и накрыла своей ладонью его пальцы, стиснувшие тонкую ножку винного бокала. Он вздрогнул.
"Он напуган ничуть не меньше меня, - вдруг поняла Хильда, - и ему тоже никто не сказал, что же делать".
- Там, позади вас на подоконнике, - тихо сказала она, - панель выключателя.
Райнхард помедлил мгновение, словно не понимая до конца, что именно слышит, потом кивнул и нащупал кнопки за своей спиной. Что-то тихо щелкнуло, и свет начал медленно гаснуть, перетекая из ярко-белого в приглушенно-золотистый, словно в номере вдруг случился нежданный закат.
Они смотрели друг на друга, не отрываясь, будто видели впервые, да так и было: впервые, здесь и сейчас, они были мужем и женой. Его Императорское Величество кайзер Галактического Рейха и Ее Императорское Величество кайзерин... тоже Галактического Рейха. Впрочем, разве это важно?
Когда искусственные сумерки сменились ночным полумраком, он ее поцеловал. Осторожно, нежно... открыто.
Она знала, что он умеет и так: она помнила его, завоевателя и повелителя, доверчиво лежащим на соседней подушке, беззащитным и своим. Да, тогда, в ту ночь, она делила его с черными призраками Вестерланда, но сейчас и здесь он был только ее, весь: от колючего шитья на манжетах мундира, до мягких длинных волос, в которые можно - можно, можно! - зарыться пальцами.
Кажется, он выкинул свой бокал - она даже не заметила, прижимаясь к нему, чувствуя его руки на своих плечах: он трогал ее аккуратно, медленно, словно еще не веря. И губы его стремительно теплели под ее губами. И взгляд - плыл. Но не отпускал.
Он подхватил ее на руки, и она коротко выдохнула и расслабилась доверчиво, а он стремительно - как обычно - дошел до кровати и остановился вдруг, не отпуская ее, не сводя с нее какого-то удивленного взгляда.
- Ты очень красива, Хильда, - сказал он совершенно искренне, и она почувствовала, что снова краснеет.
...Мундир он снял быстро, она провозилась со своим ночным платьем дольше.
А постель оказалась мягкой и прохладной, и качалась, словно одно большое облако, и Хильда цеплялась за Райнхарда, чтобы не утонуть в этом розовом тонком тумане, и мир вокруг исчезал куда-то, оставляя лишь его руки и губы, а его волосы пахли ветром - зимним холодным ветром, и щекотали ее грудь и шею; и что-то рвалось из нее - то ли нежность, то ли страсть - ведь именно этот обжигающий изнутри огонь называют страстью в дамских романах, правда?..
И вырвалось, пробилось наконец - тихим, почти беззвучным:
- Райнхард...
- Хильда, - тут же отозвался он, грудным, совершенно интимным шепотом. И повторил, словно пробуя ее имя на вкус: - Хильда...
А потом они лежали рядом, совсем рядом, и в звездном - а потолок, оказывается, стал прозрачным, - полумраке она ловила светлое мерцание его взгляда, а он перебирал пальцами ее короткие, ершистые волосы.
- Фройляйн Мариендорф, - неожиданно усмехнулся он.
- Да, Ваше Величество, - тут же ответила она, вспоминая его недавнее "вы больше не будете фройляйн"... и ведь так и есть - больше не будет... разве что между ними, по старой привычке.
- Не исчезайте никуда утром, ладно? - попросил он уже почти серьезно. - А то мне снова придется ехать за вами... и жениться на вас второй раз.
- Не исчезну, - прошептала она, чувствуя, как накрывает ее щекочущим, счастливым теплом. - Никуда не исчезну, Ваше Величество.
***
Пожалуй, никогда в жизни Райнхарду еще не бывало так страшно. Он знал, что будет трудно, но собрался и пришел - император не имеет права отступать, а теперь... Его жена сидела на кровати - синее на бледно-розовом, и старательно отводила взгляд, словно видеть не хотела. Как к ней подойти-то вообще?.. если он сам толком не помнит, как оно вдруг случилось, как началось в ту ночь - было больно и темно, а потом вдруг - фройляйн Мариендорф. А если она тогда пожалела просто?.. И что делать сейчас? Когда у нее платье совершенно домашнее... прозрачное почти. И волосы на макушке пушатся после фаты.
Она ведь знала тогда, что делала, это он не знал... и наверное, все-таки сделал что-то не так.
Райнхард понимал, что позорно тянет время, но стоял, смотрел на непогоду за окном, с духом собирался.
Потому что если его жена сейчас скажет "нет", он уйдет - у него же не будет права оставаться... а ему до нее дотронуться хочется. И чтобы она тоже...
Но Райнхард таки сказал. Выпалил. Это было почти так же трудно, как посмотреть в глаза графу Мариендорфу тем утром. Но надо, потому что так нельзя с женщиной.
А фройляйн... Хильда молчит. Ну отчего она молчит?!
Выдохнул он, только почувствовав ее пальцы на своей руке. И как бокал не раздавил - удивительно.
И она была горячей... Райнхард долго стоял на балконе перед тем, как прийти сюда, руки совершенно замерзли, а она была горячей, и шелковистое это платье, и запах - рядом. И в голове уже ни одной мысли... Наверное, я делаю все правильно сейчас, ты только смотри на меня вот так, ладно?..
И взять ее на руки было естественно, потому что женщину же надо нести, правда? А она легкая совсем, и... маленькая, она же маленькая такая, вот держал бы и не отпускал. Только сердце почему-то уже чуть ли не в ушах бьется, и жарко, от этого легкого тела у груди жарко, и мундир мешает - надо было снять, но Райнхард же думал, что уйдет. От нее?.. вот такой?.. доверчивой, близкой, и какие у нее глаза!
- Ты очень красивая, Хильда, - сказал он абсолютную правду. И сам удивился тому, насколько легко слетело с губ ее имя.
А как они разделись, Райнхард даже не понял. И уже посреди розовой, совершенно по-феззански открытой и мягкой кровати, он окончательно потерял голову - что делал, как... только запах ее и был, и кожа - нежная, тонкая, - и вкус ее губ. И легкий холодок где-то в груди: ведь так - правильно, да? Я... я ведь не смогу остановиться сейчас.
И собственное имя заставило его содрогнуться, избавляя от последних страхов. Потому что никто и никогда не говорил ему так: Райнхард.
- Хильда, - выдохнул он, принимая до конца простую истину: для них сейчас правильно все. И повторил тихонько, не зная, как объяснить хоть что-то: - Хильда...
А потом он смотрел на нее: взъерошенную, тихую и какую-то совершенно не такую, как раньше. И перебирал пальцами ее волосы - теперь он знал, как они пахнут. Как вся она пахнет, и какая на вкус...
И внутри было совершенно спокойно и тепло. Кажется, принято что-то говорить, да?..
- Фройляйн Мариендорф, - сказал он, гадая, как же называется то, что между ними произошло.
- Да, Ваше Величество, - совершенно естественно ответила она, лежа тут - рядом.
- Не исчезайте никуда утром, ладно? А то мне снова придется ехать за вами, - да, он бы поехал, но она же больше не уйдет? - ...и жениться на вас второй раз.
Какие у нее глаза... почему он раньше не видел этого? Или она просто никогда не смотрела на него - вот так?
- Не исчезну, - шепнула она в ответ. - Никуда не исчезну, Ваше Величество.
И Райнхард улыбнулся: кажется, его жена все поняла и без слов.
Кинк: Райнхард/Хильда. Назвать по имени. В постели нет титулов, только влюбленные мужчина и женщина. Рейтинг PG-13.
Первая брачная ночь
читать дальшеНомер для новобрачных в "Шангри-Ла" соответствовал уровню отеля: многокомнатный, во весь верхний этаж, с поляризованным потолком, способным становиться полностью прозрачным, с мягкой, чуть вычурной мебелью а-ля "имперский" стиль. Конечно, до роскоши Нойе-Сансусси этому номеру было далеко, но какой-то особый, феззанский шик присутствовал и здесь. Например, огромная, открытая со всех сторон кровать в центре спальни, расправленная, с кучей воздушных светло-розовых подушек и одеял. Хильда осторожно присела на самый край постели, аккуратно одернув тонкое ночное платье. Марика, помогавшая ей выбраться из сложной конструкции, именуемой свадебным нарядом, ушла полчаса назад, а его величество еще не появлялся - где-то там, в одной из комнат этого бесконечного номера, Эмиль помогал ему переодеться во что-нибудь, более подходящее для первой супружеской ночи. Во что - Хильда представить не могла.
Вот сейчас он зайдет и сделает что?.. Они ни разу не оставались наедине после той ночи, они ни разу не целовались даже, как будто не было ничего, а если и было - так просто сон, видение, мара... но теперь-то все будет не так, теперь все будет по-настоящему, как и положено мужу и жене. Хильда зябко поежилась и передернула плечами. Она не знала - как это, "по-настоящему".
Покрытые резьбой створки из светлого дерева бесшумно разошлись в стороны. Райнхард замер на мгновение на пороге, рассматривая спальню, кровать и свою жену, потом быстро шагнул внутрь. Был он в черном с серебром мундире, полностью застегнутом на все крючки, словно вовсе не собирался ложиться спать, в руках держал откупоренную бутылку и два бокала.
- Хотите вина, фройляйн? - спросил он и тут же поправился: - Хильда?
Хильда коротко качнула головой, разглядывая узор ковра на полу - почему-то ей было очень трудно поднять сейчас голову и встретиться взглядом с... лордом Райнхардом. Ведь он же смотрит на нее, на это смешное синее платье, оно же тонкое, оно же прозрачное совсем! И щеки у нее сейчас горят... там, в ту ночь было темно, и все было случайно, и никто не ждал от нее... чего? что ей делать сейчас?
- А я, пожалуй, выпью, - сказал Райнхард, наливая себе в бокал вина и ставя бутылку на стол. Отошел к окну, глотнул...
Сейчас, пока он стоял к ней спиной, можно было рассматривать его сколько угодно. Золотистые, спадающие на плечи волнами, волосы. Тонкая, почти хрупкая фигура, обманчиво хрупкая, на самом деле он сильный, он спокойно поднимает ее на руки. Черный атлас мундира и серебряное шитье, переливающееся бликами в ярком свете - непривычно смотрится без плаща, голо.
- А на улице метель, - тихо сказал Райнхард, не отводя взгляда от окна. - Там, внизу, уже сугробы.
- Зима, - сказала Хильда первое, что пришло на ум, просто, чтобы не молчать.
- Да, зима, - согласился император еще тише. Обернулся вдруг резко:
- Мы не обязаны делать... - и осекся, наткнувшись на ее взгляд, и покраснел - ярко, неудержимо. Отвел глаза в сторону и договорил все-таки, совсем тихо: - Вы не обязаны... спать со мной, фройляйн... Хильда. Я могу уйти, если хотите.
Голос у него дрогнул, совсем, как тогда, в библиотеке, когда он пытался подобрать слова, делая ей предложение. Он был растерян тогда... он растерян сейчас?.. Кто-то из них должен что-нибудь сделать, потому что еще немного, и он уйдет, приняв ее молчание за согласие. И не придет уже никогда. И не попрекнет потом ни словом, ни жестом, вот только... Хильда вовсе не хотела, чтобы он уходил. Она глубоко вздохнула и встала.
Он, оказывается, стоял совсем недалеко - всего в нескольких шагах. Смотрел завороженно, как она идет, и под этим взглядом каждый шаг давался легче предыдущего, а мир вокруг словно растворялся, отступал куда-то назад и оставались только эти светлые глаза - тревожные, ожидающие. Она подошла вплотную и накрыла своей ладонью его пальцы, стиснувшие тонкую ножку винного бокала. Он вздрогнул.
"Он напуган ничуть не меньше меня, - вдруг поняла Хильда, - и ему тоже никто не сказал, что же делать".
- Там, позади вас на подоконнике, - тихо сказала она, - панель выключателя.
Райнхард помедлил мгновение, словно не понимая до конца, что именно слышит, потом кивнул и нащупал кнопки за своей спиной. Что-то тихо щелкнуло, и свет начал медленно гаснуть, перетекая из ярко-белого в приглушенно-золотистый, словно в номере вдруг случился нежданный закат.
Они смотрели друг на друга, не отрываясь, будто видели впервые, да так и было: впервые, здесь и сейчас, они были мужем и женой. Его Императорское Величество кайзер Галактического Рейха и Ее Императорское Величество кайзерин... тоже Галактического Рейха. Впрочем, разве это важно?
Когда искусственные сумерки сменились ночным полумраком, он ее поцеловал. Осторожно, нежно... открыто.
Она знала, что он умеет и так: она помнила его, завоевателя и повелителя, доверчиво лежащим на соседней подушке, беззащитным и своим. Да, тогда, в ту ночь, она делила его с черными призраками Вестерланда, но сейчас и здесь он был только ее, весь: от колючего шитья на манжетах мундира, до мягких длинных волос, в которые можно - можно, можно! - зарыться пальцами.
Кажется, он выкинул свой бокал - она даже не заметила, прижимаясь к нему, чувствуя его руки на своих плечах: он трогал ее аккуратно, медленно, словно еще не веря. И губы его стремительно теплели под ее губами. И взгляд - плыл. Но не отпускал.
Он подхватил ее на руки, и она коротко выдохнула и расслабилась доверчиво, а он стремительно - как обычно - дошел до кровати и остановился вдруг, не отпуская ее, не сводя с нее какого-то удивленного взгляда.
- Ты очень красива, Хильда, - сказал он совершенно искренне, и она почувствовала, что снова краснеет.
...Мундир он снял быстро, она провозилась со своим ночным платьем дольше.
А постель оказалась мягкой и прохладной, и качалась, словно одно большое облако, и Хильда цеплялась за Райнхарда, чтобы не утонуть в этом розовом тонком тумане, и мир вокруг исчезал куда-то, оставляя лишь его руки и губы, а его волосы пахли ветром - зимним холодным ветром, и щекотали ее грудь и шею; и что-то рвалось из нее - то ли нежность, то ли страсть - ведь именно этот обжигающий изнутри огонь называют страстью в дамских романах, правда?..
И вырвалось, пробилось наконец - тихим, почти беззвучным:
- Райнхард...
- Хильда, - тут же отозвался он, грудным, совершенно интимным шепотом. И повторил, словно пробуя ее имя на вкус: - Хильда...
А потом они лежали рядом, совсем рядом, и в звездном - а потолок, оказывается, стал прозрачным, - полумраке она ловила светлое мерцание его взгляда, а он перебирал пальцами ее короткие, ершистые волосы.
- Фройляйн Мариендорф, - неожиданно усмехнулся он.
- Да, Ваше Величество, - тут же ответила она, вспоминая его недавнее "вы больше не будете фройляйн"... и ведь так и есть - больше не будет... разве что между ними, по старой привычке.
- Не исчезайте никуда утром, ладно? - попросил он уже почти серьезно. - А то мне снова придется ехать за вами... и жениться на вас второй раз.
- Не исчезну, - прошептала она, чувствуя, как накрывает ее щекочущим, счастливым теплом. - Никуда не исчезну, Ваше Величество.
***
Пожалуй, никогда в жизни Райнхарду еще не бывало так страшно. Он знал, что будет трудно, но собрался и пришел - император не имеет права отступать, а теперь... Его жена сидела на кровати - синее на бледно-розовом, и старательно отводила взгляд, словно видеть не хотела. Как к ней подойти-то вообще?.. если он сам толком не помнит, как оно вдруг случилось, как началось в ту ночь - было больно и темно, а потом вдруг - фройляйн Мариендорф. А если она тогда пожалела просто?.. И что делать сейчас? Когда у нее платье совершенно домашнее... прозрачное почти. И волосы на макушке пушатся после фаты.
Она ведь знала тогда, что делала, это он не знал... и наверное, все-таки сделал что-то не так.
Райнхард понимал, что позорно тянет время, но стоял, смотрел на непогоду за окном, с духом собирался.
Потому что если его жена сейчас скажет "нет", он уйдет - у него же не будет права оставаться... а ему до нее дотронуться хочется. И чтобы она тоже...
Но Райнхард таки сказал. Выпалил. Это было почти так же трудно, как посмотреть в глаза графу Мариендорфу тем утром. Но надо, потому что так нельзя с женщиной.
А фройляйн... Хильда молчит. Ну отчего она молчит?!
Выдохнул он, только почувствовав ее пальцы на своей руке. И как бокал не раздавил - удивительно.
И она была горячей... Райнхард долго стоял на балконе перед тем, как прийти сюда, руки совершенно замерзли, а она была горячей, и шелковистое это платье, и запах - рядом. И в голове уже ни одной мысли... Наверное, я делаю все правильно сейчас, ты только смотри на меня вот так, ладно?..
И взять ее на руки было естественно, потому что женщину же надо нести, правда? А она легкая совсем, и... маленькая, она же маленькая такая, вот держал бы и не отпускал. Только сердце почему-то уже чуть ли не в ушах бьется, и жарко, от этого легкого тела у груди жарко, и мундир мешает - надо было снять, но Райнхард же думал, что уйдет. От нее?.. вот такой?.. доверчивой, близкой, и какие у нее глаза!
- Ты очень красивая, Хильда, - сказал он абсолютную правду. И сам удивился тому, насколько легко слетело с губ ее имя.
А как они разделись, Райнхард даже не понял. И уже посреди розовой, совершенно по-феззански открытой и мягкой кровати, он окончательно потерял голову - что делал, как... только запах ее и был, и кожа - нежная, тонкая, - и вкус ее губ. И легкий холодок где-то в груди: ведь так - правильно, да? Я... я ведь не смогу остановиться сейчас.
И собственное имя заставило его содрогнуться, избавляя от последних страхов. Потому что никто и никогда не говорил ему так: Райнхард.
- Хильда, - выдохнул он, принимая до конца простую истину: для них сейчас правильно все. И повторил тихонько, не зная, как объяснить хоть что-то: - Хильда...
А потом он смотрел на нее: взъерошенную, тихую и какую-то совершенно не такую, как раньше. И перебирал пальцами ее волосы - теперь он знал, как они пахнут. Как вся она пахнет, и какая на вкус...
И внутри было совершенно спокойно и тепло. Кажется, принято что-то говорить, да?..
- Фройляйн Мариендорф, - сказал он, гадая, как же называется то, что между ними произошло.
- Да, Ваше Величество, - совершенно естественно ответила она, лежа тут - рядом.
- Не исчезайте никуда утром, ладно? А то мне снова придется ехать за вами, - да, он бы поехал, но она же больше не уйдет? - ...и жениться на вас второй раз.
Какие у нее глаза... почему он раньше не видел этого? Или она просто никогда не смотрела на него - вот так?
- Не исчезну, - шепнула она в ответ. - Никуда не исчезну, Ваше Величество.
И Райнхард улыбнулся: кажется, его жена все поняла и без слов.
@настроение: мну тормоз - больно прошу не бить!)))
@темы: чужой мир, фик, творчество, ЛоГГ
-
-
06.07.2011 в 20:56-
-
06.07.2011 в 21:02ясно)) но у меня - не, у меня нечего)) вот правда выше я выложила смутную мысль про Ройенталя... это не самореклама. это мнение интересно
AnnetCat
кот - да... ты тот еще... разносчик заразы))
-
-
06.07.2011 в 21:24-
-
06.07.2011 в 21:26-
-
06.07.2011 в 21:43ага))) блохастый))) и блохи такие... кусучие!
-
-
06.07.2011 в 21:49-
-
06.07.2011 в 22:09спасибо! имперских тараканов мне хватает и так!
-
-
06.07.2011 в 22:10-
-
06.07.2011 в 22:26да уж...
-
-
29.10.2012 в 21:08-
-
31.10.2012 в 00:05спасибо)