Обещанный отчет о походе в гости))

среда, 19 августа 2009

21:59

Stakkars

Великое Дао, скажи, пожалуйста: какого хрена?!

Точнее, планировалось это как отчет, а вышло что-то почти сказочное)
На террасе царит уютный полумрак, только светят приглушенно два слабых настенных бра у дверей, да в небольшой кованной печи в углу едва слышно трещит огонь, разбрасывая по полу узкие полоски света, пробивающиеся в щели у дверцы. читать дальшеБольшие панорамные окна выходят прямо на залив – дом стоит на самом берегу, и во время приливов волны почти касаются его. А во время штормов так и вовсе доходят до каменной кладки первого этажа. За окном уже темнеет, и узкая полоска мола, отгораживающая бухту от океана, медленно растворяется в подступающих сумерках.
Я сижу в кресле возле окна, - почти лежа, подобрав под себя ноги, как люблю, в руках – глиняная кружка с фруктовым чаем, напротив – заинтересованно расспрашивающий меня об Архангельске Эдвард, фоном – кажется, Моцарт. Впрочем, в классической музыке я не сильна, могу и ошибаться. Краем глаза я вижу на диване у стенки Разилю – умостившись поудобнее в круге света прямо под бра, она вяжет что-то маленькое и синенькое для своего ребенка. Говорят, будет мальчик, хотя здесь вопросом пола новорожденного не слишком заморачиваются – лишь бы здоровый был…
Прозвучит эгоистично, но я люблю приходить в этот дом. Договорившись о встрече заранее или просто свалившись, как снег на голову, - мне здесь всегда рады. Мы дружим семьями, так сказать – Хансены и я. И уже довольно давно – года два, еще с моего первого приезда в Берлевог. Познакомились мы тогда совершенно случайно, и как-то никто не ожидал, что приятельские отношения продляться так долго.
Эдвард – начальник полиции Берлевогской комунны. И страстный русофил. Наш народ, наш язык, наша история – темы, о которых он может разговаривать часами. Он ездит в нашу страну – каждый год в разные места, привозя кучу впечатлений и фотографий; учит наш язык – зная английский и финский, он с трудом продирается сквозь дебри наших падежей; упрямо пытается разговаривать по-русски, страшно коверкая порой слова, и радуется всякий раз, когда его поправляют; и жадно выслушивает любые рассказы о России. Мой карманный набор баек про житье-бытье в наших глухих леспромхозах произвел на него когда-то огромное впечатление… В общем, Эдвард восхищается нами. И после бесед с ним я чувствую, что вновь горжусь своим происхождением и национальностью.
Дом у моря – старый, давно заброшенный и совсем на отшибе – начальник полиции купил два года назад, когда наконец твердо решил остаться в северной норвежской глуши. Большой, в три этажа, обшарпанный и почти бесцветный, дом этот стоил совсем недорого. Помню, как меня впервые пригласили посмотреть на новое жилище – еще в самом начале ремонта, заваленное досками, кирпичами, каким-то строительным хламом, затянутое по углам паутиной, оно не произвело на меня особого впечатления. Впрочем, ни Эдвард, ни его жена Разиля – чистокровная татарка из Казани, высокая, сухощавая и черноволосая, - не выглядели разочарованными. Эдвард с упоением делился планами на будущее – вот тут будет гараж, а вот тут – гостевые комнаты, а вот тут – на террасе второго этажа – зимняя гостиная… Разиля молча улыбалась и согласно кивала, уверенная в своем муже.
Ремонт занял почти год. Могу похвастаться, что приложила свою корявую лапку к внутреннему украшательству кухни и третьего этажа. Это было весело. Теперь здесь действительно есть мастерская на первом полуподвальном этаже, гостевые комнаты на втором, хозяйские – на третьем. И зимняя терраса – полупустая, всего лишь пара кресел, стеллаж вдоль стены, диван да журнальный столик – с огромными колонками по углам. Потому что классическую музыку Эдвард любит почти так же страстно, как русский народ.
Периодически, три-четыре раза в месяц, мы собираемся в этой «музыкальной комнате», как называет ее хозяин дома, и слушаем что-нибудь такое… пронзительное. Чаще всего снаружи бушует непогода, неутихающий почти никогда ветер стучит в окна, и приглушенный рокот волн ложится фоном к звучащей музыке… обычно Эдвард растапливает печь – не для тепла, а для атмосферы, скорее. Почему-то мне часто вспоминается дом – тот, деревенский, хотя и не было в нашем стандартном поселковом жилище ничего схожего с этой стильной террасой. Разве что вот треск горящих поленьев и золотистые отсветы по краям печной дверцы…
В ясные летние дни в июне-июле мы открывали все окна, и ветер вольно гулял по террасе, дергая тяжелые занавеси. Стены комнаты словно раздвигались, впитывая запах моря снаружи и крик чаек, разгуливающих по мелководью, дерево стен и пола становилось еще светлее и невесомее, и мебель деликатно жалась к стенам, давая простор музыке и ветру… И тогда знакомые, уже слышанные мной здесь же мелодии, звучали совсем по-другому.
Я очень ценю этот дом – за его тепло, уют и долгие неспешные разговоры. Не знаю, ценит ли дом меня, но говорят, одна из маленьких комнат третьего этажа ждет меня – на всякий случай, мало ли что…

@настроение: это было только вчера))

@темы: о себе, ерунда, воспоминания