вот, написалось.

[Stakkars]

Не знаю, что вышло. И кто вышел... Время действия - преканон, вроде как, герой все тот же.
предупреждение: ангст и вольное восстановление недостающей информации. Ну и да - за вхарактерность не ручаюсь.

Хороший мальчик

Эта дверь с виду совершенно не отличается от остальных в доме - из темного дерева, под цвет стенных панелей в коридоре. Он очень редко заходит за нее - туда, в кабинет хозяина этого дома, старшего в семье... Да и не зовет его отец никогда. Постучаться и открыть, услышав короткое "да".
Отец сидит за широким столом, заваленным бумагами, и что-то пишет, размашисто водя ручкой по листу. Мимолетный взгляд на незваного визитера, краткий вопрос:
- Зачем пришел?
Оскар невольно замирает, чувствуя, как исчезают из головы заготовленные заранее слова - правильные, верные, точные... Но мужчина напротив ждет, глядя на документы и раздражено хмурясь.
- Я хочу поступать в военную академию, - наконец говорит Оскар, и сам удивляется тому, как ровно и спокойно это звучит. - Мне нужно ваше позволение.
Он не добавляет "отец", знает, что Ройенталь-старший не терпит подобного обращения. Не от него.
- Решил сделать карьеру? - ухмыляется хозяин кабинета. - Думаешь, у тебя получится?
Оскар молчит, смотрит на стол - в глаза лучше не надо, не стоит... да, наверное, не получится, не у него. Но он будет стараться. Он сделает все, что сможет. Только отцу о том говорить нельзя.
- Что молчишь?.. Сам знаешь, что не справишься? - Ройенталь-старший сегодня в хорошем расположении духа, он еще даже не сердится. - Ладно, я разрешаю. Тебе еще что-то нужно?
- Герр Вейнер сказал, что надо будет сдать тесты в школе, чтобы подтвердить мои домашние результаты, - не поднимать голову, не поднимать... Не злить.
- Когда? - только и спрашивает отец.
- В следующий понедельник. Он съездит со мной, если вы позволите.
- Езжайте. Все? - а вот теперь голосе мужчины за столом появляются отголоски сдерживаемого раздражения.
- Да. Я могу идти?
- Куда хочешь.
Слегка поклониться - как учили его на занятиях, развернуться на месте и выйти из этого кабинета.
И только за темной, надежной дверью его накрывает: вдруг слабеют ноги и перехватывает дыхание... Оскар резко выдыхает и выпрямляется - все уже, уже поговорили. И было почти не страшно.
В понедельник он съездит в школу. И сдаст тесты, обязательно. Потому что иначе теперь нельзя.

Герр Вейнер стар, высок и всегда сдержан. И совершено не знает своего ученика. Потому что порой, когда Оскар наконец находит решение какой-нибудь особенно сложной, не дающейся ему задачи, или читает вслух стихи старых, полузабытых поэтов, герр Вейнер улыбается и называет его "хорошим мальчиком". А хорошим мальчиком Оскар не был никогда, уж он-то знает, но учителя не поправляет - пусть называет, как хочет.
Сейчас герр Вейнер нервничает, это видно: ходит быстро из угла в угол комнаты, в которой их оставили ждать результатов, поправляет порой пенсне коротким, резким движением, молчит... Оскар тоже нервничает, но не сильно - он сделал все, что мог. Лучше у него все равно бы не получилось, так чего теперь.
- Можно, я выйду во двор? - спрашивает он, заставляя своего учителя замереть на месте и оглянуться с полушага.
- Да, конечно, - кивает герр Вейнер, надо отдать ему должное: голос у него ровен и спокоен. - Я найду вас, когда освобожусь.
Он ничего не говорит про то, что выходить из внутреннего двора школы нельзя, знает: его ученик - на редкость осмотрительный и благоразумный мальчик.
Оскар молча встает и выходит на улицу - туда, к солнцу и другим мальчишкам, играющим в салки прямо посреди двора, заросшего короткой, почти полностью вытоптанной травой.
Он останавливается на крыльце, не торопясь приблизиться - это чужая игра, с незнакомыми правилами, а играть по неизвестным правилам да еще с чужими... по меньшей мере глупо.
Мальчишки бегают и смеются, саля друг друга, и новенького замечают не сразу - слишком тихо тот стоит в стороне, почти полностью скрываясь в тени. Наконец один из них, выбывший из игры и выпавший поэтому из всей этой веселой суматохи, подходит к самому крыльцу и смотрит оценивающе.
Оскар встречает чужой взгляд прямо, как давно научил его герр Вейнер - людям принято смотреть в глаза, всем, кроме отца.
Чужой мальчишка рыжеволос и взъерошен и на носу у него рассыпаны темно-коричневые веснушки.
- Привет, - говорит он и улыбается, - а тебя как зовут?
- Оскар фон Ройенталь.
- Здорово звучит. А меня - Райнер Лезерхоф. Ты к нам надолго?
- Я только на сегодня, - тоже улыбается в ответ Оскар, - меня привез мой учитель, сдать общие тесты.
- А ты дома учишься, да?
- Да.
- Везет тебе, - непонятно вздыхает мальчишка по имени Райнер, - в школу ходить не надо...
Оскар не понимает, почему "везет" - школа ему понравилась, она гораздо светлее и больше их семейного особняка, и здесь есть другие дети. Но не объяснять же это новому знакомому.
- А чего ты тут встал? - спрашивает Райнер. - Пойдем с нами поиграем? - и снова улыбается.
Оскар улыбается в ответ и выходит из тени.
Они ждут его посреди двора: разные совершено, странные мальчики, которые каждый день ходят в эту школу, и учатся здесь, а не дома с герром Вейнером.
- Это Оскар, - представляет Райнер своего нового знакомого, - он сегодня тесты сдавал.
- Сдал? - хмыкает кто-то из ребят постарше.
- Не знаю еще, - спокойно отвечает Оскар, встречая ехидный взгляд. - Не сказали.
- Давайте, он с нами поиграет, а? - просит Райнер остальных, и они вдруг соглашаются, совершено естественно включая Оскара в свой круг.
С ними оказывается неожиданно весело и легко, и окрик герра Вейнера не сразу пробивается сквозь это щекотное, светлое веселье.
- Молодой человек! - терпеливо повторяет учитель с крыльца. - Нам пора.
Оскар останавливается и коротко прощается с ребятами, отдельно улыбаясь Райнеру.
И уже подходя к крыльцу, ловит вдруг за спиной тихое: "А ты видел? У него глаза разноцветные..."
Проклятые глаза, - отзывается эхом внутри, и Оскар чувствует, как застывает вдруг лицо.
- Вы все сдали, - сообщает герр Вейнер, - Вы молодец.
Молодец - это лучше, чем хороший мальчик, это больше похоже на правду...
- Вы не рады?
- Рад, - он заставляет себя улыбнуться, это он тоже умеет, давно. - Давайте поедем домой, герр Вейнер?
- Да, конечно, я уже вызвал машину.
И только внутри автомобиля, забившись в самый угол широкого сиденья, Оскар позволяет себе закрыть глаза - он очень устал сегодня.

В комнате солнечно и светло, в комнате царствует лето. И ничего не надо учить больше - результаты той, школьной проверки, уже отправлены в военную академию здесь же, в столице. Теперь остается только терпеливо ждать. И Оскар ждет. Герр Вейнер взял выходные и улетел домой, в свой далекий и странный Гарманштадт, где-то там, на севере Одина. Отца тоже нет дома - у него очередная деловая поездка, и Оскар совсем один в их большом особняке, не считая, конечно, слуг. Впрочем, он давно привык не обращать внимание на этих молчаливых, незаметных людей. Отец тоже с ними никогда не общается, это Оскар знает.
Исключение делается только для Мартина, их дворецкого. Он единственный сам заговаривает с Оскаром, спрашивает иногда, как дела, и сейчас - пока отца нет, - что следует готовить на обед.
Сегодня Мартин ловит Оскара в большом холле, как раз, когда тот выбирается из своей комнаты на улицу с книгой подмышкой.
- Добрый день, герр Оскар, - негромко говорит Мартин, - как вам сегодня спалось?
Оскар не любит большой холл - здесь висит портрет его родителей, огромный, прямо над сходящимися внизу лестницами. На него Оскар обычно старается не смотреть и через комнату эту проходит быстро, почти пробегает. Но не ответить Мартину - невежливо, и Оскар замирает прямо посреди холла, едва спустившись с лестницы.
- Хорошо, - отвечает он чистую правду.
- Это радует, - слегка наклоняет голову дворецкий. - Что вам приготовить сегодня на ужин?
- Мне все равно, Мартин, - Оскар не сводит взгляда с входной двери, за которой - всего в паре десятков метров - ждет солнце и парк.
- Запеченная форель вас устроит?
- Да, Мартин, - темные стены холла давят, но Оскар сдерживает раздражение, дворецкий ведь не виноват. - Я буду рад всему, что вы прикажете приготовить.
- А пирог? - похоже, сегодня Мартин решил обсудить меню подробно, с деталями. - С черникой и взбитыми сливками?
- Как вам будет угодно, - кажется, это все-таки выходит резко, потому что дворецкий отступает:
- Прошу прощения за назойливость, герр Оскар.
Оскар уже не слушает, быстро шагая к двери.
Спину буравит взгляд женщины с портрета - за короткой вуалью почти не видно глаз, это Оскар знает, хотя никогда не рассматривал этот портрет, однако взгляд не отпускает... держит. У нее голубые глаза, у этой женщины, это Оскар помнит. Мама...
Дверь распахивается, выпуская его наконец наружу - к солнцу, ветру и шороху ветвей.
О том, что он очень любит пирог с черникой, Оскар вспоминает лишь на дорожке боковой аллеи.

Отец возвращается из поездки через три недели, пролетевших совершено незаметно, но к сыну не заходит. Впрочем, Оскар и не ждет этого - он давно научился чувствовать присутствие Ройенталя-старшего в доме, как звери шкурой чуют приближение угрозы. Сам не понимая того, Оскар становится незаметен, почти как слуги, и по дому старается лишний раз не ходить - не из своего крыла. А если и появляться в общих помещениях, то быстро и тихо. Впрочем, его комната тоже никогда не была надежным убежищем, это Оскар знает давно.
Гроза приходит внезапно, посреди очередного летнего вечера, когда золотистый свет солнца заливает просторную детскую - да, Оскар так и не перебрался из своей старой комнаты, впрочем, это ведь теперь ненадолго, - мягким, почти волшебным светом.
Шагов отца он не слышит - слишком увлечен очередной книгой, слишком ушел в сказочный мир древней легенды о бесстрашных героях. Дверь распахивается резко, стучит о стену, и Оскар, вздрогнув, оборачивается на звук. Он знает, что увидит, он давно знает... и страх привычно поднимается изнутри к самому горлу, сжимая внутренности.
- Ты! - говорит отец слишком громко - он пьян, у него растрепаны волосы и расстегнутый жилет некрасиво перекосился на бок. - Ублюдок!
Оскар рано узнал, что это означает, давно понял, как примерить это к себе самому, но все равно, где-то внутри, глубоко, до сих пор теплится боль - от этого голоса, от того, что все, что будет сказано сейчас - он знает, знает каждое слово, - правда.
- Проклятый! - раскатисто выдает отец. - Богами... Урод. Ты принес нам несчастья, ты!..
Хочется отвернуться, сжаться, не быть... Оскар сидит прямо - ведь он уже почти взрослый, ему нельзя больше прятаться от правды, - и смотрит на страницы старой книги перед собой.
- Посмотри на меня! - требует отец.
Нельзя, нельзя... Оскар знает - будет только хуже, и не поднимает взгляда. Переждать...
- Посмотри на меня! - отец делает шаг вперед, в комнату, и Оскар послушно вскидывает голову - лишь бы остановить.
Они встречаются взглядами - пожилой мужчина и мальчик, и в глазах отца Оскар видит ярость, от которой страшно, и боль - там на дне, боль, виновником которой он стал.
- Разноглазый, - выдыхает отец наконец. - Ублюдок.
И бьет рукой по стене, зло, со всей силы, но Оскар даже не вздрагивает - он словно заморожен сейчас изнутри, заполнен страхом и болью - своей, отцовской, кто разберет...
- Ты не должен был родиться, - вдруг сообщает отец совсем тихо, и твердое, искреннее убеждение в его голосе бьет Оскара больнее самого злого крика.
Он разворачивается и уходит, Ройенталь-старший, а Оскар еще долго сидит в кресле за столом, невидяще глядя на книгу, и буквы отчего-то расплываются перед глазами. Наконец, его слегка отпускает - можно уже вздохнуть, пусть и судорожно, и понять, что только что плакал, совсем, как в детстве. Оскар зло вытирает слезы, встает и отходит к окну. Рама открывается легко, привычным движением руки. У него второй этаж, а под окном плющ и мягкая клумба. Он спускается быстро, почти не задумываясь над своими действиями - в ушах все еще звучит голос отца.
Старый парк принимает его, как своего, послушно разворачивает перед ним тонкие, немощеные тропинки, ведет знакомой давно дорогой к старому дубу.
Оскар часто бывает здесь - с детства привык, что в этом углу никто его не найдет, что здесь можно побыть одному, совсем.
Кора дерева еще хранит тепло дневного солнца и слегка царапает щеку. Здесь можно не думать, не бояться... здесь - не больно.
Отец прав, отец знает лучше. И мать умерла из-за него, Оскара, мама... снова перехватывает дыхание. Ему нельзя было рождаться.
Он стоит там долго, почти до заката, тихо баюкая привычную боль, принимая мир, в котором все-таки надо жить.
Потом возвращается в свою комнату.

Герр Вейнер рад, хоть и старается этого не показывать, но уж Оскар-то видит.
- Поздравляю вас, молодой человек, - голос старого учителя звучит неожиданно торжественно. - С этого дня вы считаетесь курсантом военной академии Одина!
- Когда я должен уехать? - спрашивает мальчик, не благодаря.
- Через две недели, - кажется, герр Вейнер слегка обиделся, но у Оскара просто нет сил сегодня, даже на радость - ночью ему снова снилась мать.
- Это хорошо, - просто говорит мальчик и задает единственный важный сейчас вопрос: - Вы уже сказали отцу?
- Да, герр Ройенталь был весьма рад и горд.
Старый учитель лжет: отцу все равно, куда денется он, Оскар. Отец ни минуты не верит, что разноглазый бастард способен выдержать учебу в военной академии. Но Оскар знает за себя - он будет стараться. Даже если окажется, что задача не по плечу - он сделает все, что может. Лишь бы уехать из этого дома... эту мысль Оскар давит.
- Вы понимаете, конечно, что больше не нуждаетесь в моих услугах, - герр Вейнер чопорно поправляет пенсне. - Я очень рад, что вы справились с экзаменами, хотя мне и жаль будет прощаться с вами, Оскар. Вы - очень хороший мальчик.
- Это не правда, - наконец позволяет себе возразить Оскар. - Я никогда не был хорошим мальчиком, герр Вейнер.
- Были, - учитель неожиданно улыбается. - Были и остаетесь. И я искренне надеюсь, что юношей вы будете не менее достойным.
- Я постараюсь, - Оскар не знает, что еще сказать, ведь его наставник так и не понял... не узнал своего ученика по-настоящему.
- Я верю в вас, молодой человек. И я уезжаю, сегодня вечером, так что зашел не только поздравить вас, но и попрощаться. У меня внучка родилась недавно, знаете ли. Мне теперь дома есть, кого воспитывать.
- Спасибо, - искренне говорит Оскар, ему не хочется отпускать учителя, он привык к нему за эти годы, но академия ждет, и жизнь все равно измениться через две недели, а у герра Вейнера все будет хорошо.
- Да, - отчего-то смущается учитель. - Вот как-то так... до свидания, молодой человек.
- До свидания. И удачного вам пути.
- Благодарю, - герр Вейнер неожиданно изящно кланяется и выходит из комнаты.
Оскар замирает у окна, бездумно глядя на скачущую по стенам тень от листвы - там, снаружи ветер качает ветки старых деревьев. Комната привычно замирает вместе с ним, словно поддерживая его настрой. Оскар знает ее всю - каждую плитку в паркете на полу, каждый изгиб узора на лепнине высокого потолка, - он здесь вырос, здесь он живет.
И жизни той осталось ровно две недели срока.

Машина ждет его у крыльца - длинная, черная, официальная. Слуги уже погрузили вещи в багажник и приказчик отца, герр Гамлекопф, уже ждет внутри. Сам отец не показывается, да и зачем ему?.. Только дворецкий, Мартин, стоит возле дверцы машины, поджидая молодого господина.
Оскар останавливается в дверях и оглядывается назад - туда, в темный торжественный холл, прямо на семейный портрет над лестницами. И только сейчас видит, что мать улыбается, там, на портрете. Наверное, они были тогда счастливы, его родители. Пока не родился он.
Вчера вечером Оскар впервые ответил отцу. Он сам не знал, что на него нашло - просто страх и боль внутри вдруг сменились чем-то другим - злым и темным, как раз, когда отец сказал, что Оскар не достоин жизни.
- Ну так убей меня, - предложил он.
Отец замер, словно подавившись воздухом, и долго смотрел на сына. Потом бросил:
- Не хочу руки марать, - и ушел.
Что ж, это Оскар тоже запомнит: право на смерть еще надо заслужить.
Он разворачивается спиной к портрету родителей и к темному, пустому холлу, и спускается вниз, к машине.
Впереди ждет академия и война. И возможно, хотя бы умереть он сможет достойно, раз уж все равно не имеет права жить.

Мартин Арцер, дворецкий семьи Ройенталей, смотрит на стройного мальчика, идущего к нему по ступеням, и искренне радуется, что молодой господин наконец уезжает из этого дома. И пусть у герра Оскара уже давно совершенно недетский взгляд, это ничего, это просто дом такой... Он уедет отсюда, и старая память не будет больше держать ребенка.
Дворецкий еще не знает, что через много лет, приветствуя вернувшегося молодого хозяина, увидит в его разноцветных глазах все ту же тень и расстроится, осознав, что призраки прошлого так и не отпустили герра Оскара. Впрочем, это будет еще очень нескоро.
А сейчас Мартин смотрит вслед отъезжающему автомобилю и совершено не хочет возвращаться в опустевший теперь уже совсем дом.

@настроение: ну, что вышло.

@темы: фик, творчество, ЛоГГ

Comments

[AnchorPoint]

вышло очень жёстко, естественно и эмоционально

[AnnetCat]

Здорово.

[Janira]

...у меня по-прежнему не хватает слов. Но оно очень сильно.

[~Мари]

Сильно.

[Stakkars]

спасибо.
я просто очень сильно сомневаюсь за вхарактерность. Но уж как смогла написать.

[AnnetCat]

Stakkars, за вхарактерность на сто процентов не скажу, это да) но и противоречий не вижу. Он, возможно, такой)))

[Shatris Lerran]

...
сильно, да...

[Stakkars]

AnnetCat,
наверное)
опять же, быть таким, как в каноне, в детстве он не мог, там никакой отец не задавил бы, не рискнул. Так что внешняя броня нарощенная, и мне вот показалось, что против отца ее не было - Оскар вспоминает отца исключительно со страхом... в смысле, он помнит, что его боялся. В общем, не знаю я) в любом случае, по-другому не вышло))

[AnnetCat]

Stakkars, в любом случае это вышло хорошо и выглядит достоверно.

[Stakkars]

Shatris Lerran,
спасибо.

[Stakkars]

AnnetCat,
спасибо.

[Lai_L]

Понравилось

[Stakkars]

ngolfion,
неожиданно) но благодарю))

[Lai_L]

Stakkars, почему же )) Просто иногда чужое избранное читаю, да)

[Stakkars]

ngolfion,
ясно)))

[Shatris Lerran]

ngolfion, с каких пор это мое избранное для тебя чужое?

[Lai_L]

Shatris Lerran, ну да, да, как дома уже в нем сижу

[Bernadett-e]

Ох, впечатлений масса. Прочитала в 8 утра, и думаю о нём до сих пор. Очень нравится.

Насчёт вхарактерности вышло достоверно, судя по флешбекам, Оскар запуганный ребёнок. Но, тем не менее, у него большой запас прочности, раз терпел всё это и ему хватало сил на выдержку. Почти взрослую, но это не минус, так интереснее.
Ройенталю старшему очень хочется навалять чем-то тяжёлым. Хотелось и раньше, но пока читала, руки прям чесались. Особо - за "веру" в силы и успех ребёнка. Урод, моральный урод.
А сам Оскар потом всю жизнь доказывал, что он нехороший мальчик, и столько дров в процессе наломал...

[Stakkars]

Беатрикс,
спасибо.

Запас прочности должен был быть, из чего-то же вырос наш флот-адмирал с его "железной выдержкой и трезвостью оперативного мышления". Так что растереть его до конца папаша не смог. А детство у Оскара кончилось очень рано. Каким бы милым мальчиком он ни выглядел.
Ройенталь-старший отнюдь не моральный урод, он просто бежит от потери и от вины, как может. Ему повезло, у него мальчик для битья есть, а то бы давно сломался. Он слаб и в этом вся его вина.
Да, Оскар так и не сумел примерить к себе слово "хороший". И дров наломал, да.

[Bernadett-e]

Stakkars, пожалуйста, есть за что.

Да, удивителен контраст между тем, что ему запомнилось, и кем он стал. Стержень в нём точно был.
Детства, на мой взгляд, у него и не было. Вот сколько ему, судя по рисовке было лет на момент гибели мамы? 5-6, не более. И что он запомнил? Что мама предпочитает ему балы и рулетку (дитё ж подсмотрело, значит, в доме происходило). Всё. Эпизод с ножом - явно с чужих слов.

"Милый мальчик" - это внешнее впечатление, он, скорее всего, был симпатичным ребёнком. Очень уж на мать похож.
Что никак не оправдывает Ройенталя-старшего с его его потерей, болью и слабостью. Моя личная имха - вымещать свои проблемы на беззащитных - моральное уродство. Да, в этом вопросе я безжалостна, наблюдала в жизни похожее. Брр, мерзко.
И в результате сын не только не смог стать "хорошим", он многого не умел, что легко и естественно даётся детям с минимально адекватными родителями. Особо возмущает фраза "ты не должен был родиться", она ж в детсве вбивается на подсознание, потому что сознания, критического осмысления тогда ещё нет. И дальше вылезает, несмотря на логику, волю и прочие новоприбретения взрослой жизни. Только дал слабину - полсознание вытряхивает своё содержимое. А копаться в своих страхах, разбираться и анализировать их Оскар не умеет. Не научили. Слишком больно.

[Редфайер]

Сколько лет Оскару на момент действия? Очень взрослый.
Это не удивление, нет, текст все объясняет.
Я бы хотела дружить с ним)

[Bernadett-e]

Мне интересно, сколько ему лет было на момент гибели Леоноры и в каком возрасе он курсантом стал?

[Stakkars]

Беатрикс,

Да, удивителен контраст между тем, что ему запомнилось, и кем он стал.

ну вот и мне думается, что без наличия внутренней силы никем бы он так и не стал.

Детства, на мой взгляд, у него и не было. Вот сколько ему, судя по рисовке было лет на момент гибели мамы? 5-6, не более. И что он запомнил? Что мама предпочитает ему балы и рулетку (дитё ж подсмотрело, значит, в доме происходило)

ну вот про балы я понимаю, что оно могло происходить в доме, но сильно сомневаюсь, что там была возможна рулетка. Мне вообще кажется, что сцены "грехопадения" матери им полностью додуманы с чужих слов.

"Милый мальчик" - это внешнее впечатление, он, скорее всего, был симпатичным ребёнком.

судя по канону, очень симпатичным) маленький лорд, просто-таки)))

Да, в этом вопросе я безжалостна, наблюдала в жизни похожее. Брр, мерзко.

мерзко, согласна. Но я не пытаюсь его оправдать, я пытаюсь его понять хоть как-то, пусть даже и чисто умозрительно.

Только дал слабину - подсознание вытряхивает своё содержимое. А копаться в своих страхах, разбираться и анализировать их Оскар не умеет. Не научили. Слишком больно.

вытряхивает и еще как. И он со всем этим в багаже умудрялся руководить и командовать, причем вполне себе рационально. Человечище, как сказала одна моя знакомая.

[Stakkars]

Редфайер,
12, почти 13, он октябрьский, а дело происходит в июле.
это хорошо, что взрослость понятна.
К сожалению, друг у него появился только в 21 год. Раньше он как-то до себя не допускал...

Беатрикс,
вот знаешь, я не скажу за канон. Мне кажется, на момент гибели матери ему примерно 5, ну максимум - 6.
За фанон сказать могу)): здесь Оскару 12, почти 13, занятия в академии начинаются в августе (в каноне же вроде не сказано, в каком месяце?)), дело происходит в июле.

[Мышь Таисья]

Stakkars, я... сама знаешь, с каноном сравнивать не могу, в силу непричастности клятой своей к оному. Тьфу, то есть - неосведомлённости. Но, знаешь, силу прочитанного это ощутить не мешает. Так... со стороны.
Остальное я сейчас — в личку.
И... спасибо!

[Stakkars]

Сатори Ивадзику,
тебе спасибо. Правда)

[Andata]

Хорошо получилось...
ангст

[Stakkars]

Lika_k,
спасибо.
извини...

[Andata]

Stakkars,
Еще раз напоминаю на всякий случай: я ангстер.

[Stakkars]

Lika_k,
я помню) но мне все равно стыдно)