Немного о моем доме))

[Stakkars]

написано по просьбе Джеда)

Янсен - очень старый дом. Деревянный, в два этажа, он сменил немало владельцев, перенес не один ремонт, пока его не отдали на растерзание "казенным лицам" под служебные квартиры. Сначала дом слегка недоумевал, наблюдая за толпами новых жильцов - молодых, неуемных, временных... потом привык. Втянулся. Научился придерживать входную дверь на шальном замахе, чтоб не хлопала, и поджимать половицы в коридорах, чтобы не слишком громко стучали под торопливыми шагами...
Последнее время жильцов в доме стало совсем мало, пока не осталась всего одна девочка - молодая и странно тихая. Она приходила в дом тихонько, передвигалась осторожно и старательно намывала старые деревянные полы до блеска каждые выходные.
А еще она никогда не хлопала дверями. И подарила дому яркие вязанные половички, привольно разлегшиеся на лестнице на второй этаж, отчего та почти перестала жалобно подскрипывать девочкиным шагам.
Девочка приходила в дом обычно под вечер, а то и глубокой ночью - Янсен не одобрял этого - ну что за хозяйка... совсем от рук отбилась. И каждый день провожал свою девочку теплым взглядом в спину, когда она проворно сбегала с крыльца по утрам. И ждал ее возвращения.
Девочка приносила в дом свет и легкий шорох шагов, приглушенную музыку и шум льющейся в душе воды. Она зажигала свечи - старые доски дома тянулись к легкому теплу, рывком раздвигала шторы в своей комнате, открывала окна и слушала ночь.
Дом замирал вместе с ней, подслеповато щурясь в темноту рассохшимися рамами и прислушиваясь к голосу ветра снаружи.
Ветер был всегда, сколько дом себя помнил. И всегда разный - то ледяной, злобно бьющийся в стены - дом тогда напружинивался и пытался удержать внутри драгоценное тепло. То мокрый, льнущий к желтой краске дома струями дождя - от него обычно ныли доски, и страшно зяб подвал...
А бывал ветер игривый - словно случайно залетевший в эти края, он ласково касался стен Янсена почти теплыми пальцами, шепча что-то непонятное на странных языках. Его смех - тихий и легкий - разносился эхом по всем закоулкам дома, тревожа уставшие стропила и темный пустой чердак. Это был голос жизни, а дому так ее не хватало последнее время…
Девочка тоже слышала ветер. И порой, когда очередной задорный смешок залетал в ее открытое окно, она улыбалась задумчиво, словно понимая этот странный воздушный язык.
В такие моменты дом очень хотел, чтобы однажды его хозяйка улыбнулась вот так же и ему - и пусть его потемневшие от времени доски немы и печальны, лестницы жалостно скрипят, а краска кое-где облупилась. Это был честный, правильный дом. и все, о чем он мог мечтать - это любовь хозяев. И лучше, если эти хозяева будут постоянными, а не так, как сейчас - только привяжешься к одним, так уже другие поселились...
Девочка любила дом. Как любят домашнее животное, взятое "на позаботиться" - вроде и не свое, но ведь живое же, жалко... Да и такое милое...
Девочка старалась не привязывать дом к себе - она давно уже поняла его тихую усталую тоску, и не хотела, чтобы дому стало больно, когда она уйдет. А еще девочка не хотела делать больно себе. Ведь если отдать дому часть своей души, придется оставить ее здесь, когда уйдешь, а это всегда трудно.
Летом под крышей дома селилась ласточка. Она лепила к карнизу чердака маленькое хлипкое гнездо и откладывала туда крошечные яйца. Дом, как мог, старался защитить ее от ветра и дождя, прикрывал старой черепицей, загораживал отставшей слегка доской.
За это ласточка рассказывала ему истории - быстрые и яркие, торопливо и сбивчиво пытаясь передать простор необъятного неба и свободу вольного полета.
Дом не знал ни того, ни другого - он был создан на земле, он давно уже врос своим каменным фундаментом в скалу, но слушая птичьи звонкие трели, он почти видел, как это - мчаться в бескрайней синеве, зачерпывая крыльями воздух.
Ближе к осени ласточка улетала вместе со своими птенцами, а дом оставался, бережно храня в памяти ее звонкие песни.
Этим летом, как раз когда ласточка завела очередной свой рассказ, девочка вдруг замерла на крыльце, прислушиваясь к тихому птичьему голосу. Постояла немного и рассмеялась - легко и радостно, словно поняла чужую историю.
Дом тогда еще почти не знал свою новую хозяйку, но почему-то подумал, что они могут поладить.
Сейчас, в стылом и почти осеннем августе, дом порой напоминал своей девочке о летней гостье, многозначительно хлопая ставней чердачного окна, когда хозяйка выходила на крыльцо. Всякий раз девочка поднимала голову, натыкалась взглядом на пустое уже гнездо и чему-то мимолетно улыбалась. А дому становилось теплее, словно эта улыбка касалась и его тоже.
Дом очень не любил дожди. Снег, ветер - еще куда ни шло, а вот дождь... вода проникает, кажется, повсюду, напитывая дерево стен, оседая ледяными каплями на камне подвала... Девочка эту воду изгоняла. Она проходила по дому, включая печки на стенах, и живое тепло расползалось по воздуху, выгоняя на улицу стылую слякоть.
Дом довольно кряхтел всеми своими стропилами и балками и едва заметно потягивался, как сытый кот у очага. Девочка в своей квартире в такие моменты замирала в кресле, прислушиваясь к тому, как тихонько потрескивают старые стены, и довольно улыбалась. Ее всегда учили, что в доме должен быть порядок.
Первое время, когда девочка только въехала, ее уговаривали не бояться дома - мол, бывает, скрипит и стонет, так это ничего страшного, это ветер и вечная мерзлота, фундамент ходит, что уж поделать... Девочка молча кивала на умные объяснения, даже не пытаясь рассказать, что все это - чушь. Просто у дома есть голос. Как и у всего остального вокруг. И надо только уметь замереть на мгновение и послушать.
И тогда тихие шорохи в подвале, легкие скрипы на лестнице, негромкие вздохи на чердаке сложатся в одну долгую и добрую историю старого дома, у которого было очень много хозяев и очень мало любви...
А гладкое дерево стен потеплеет под пальцами вовсе не от нагрева, а от скромной признательности за заботу - пусть и случайную, но от души...