Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

C Днем Рождения!

Тайнор Томба, поздравляю))
Везения вам, наверное) а остальное все вы и сами себе обеспечите

не открытка, но...

@настроение: поздравлятельное)))

@темы: дата

---

Стало интересно...

... в очередной раз)

Что вам не нравится в моих рассказах?

@настроение: очередной приступ любопытства)

@темы: о себе, ерунда, подсмотрено

---

Хочется показать улыбку - легкую, светлую и доверчивую. Оставленную на прощание.
Хочется рассказать о дороге - ждущей, манящей, уже легшей почти под ноги. Открытой.
Хочется передать ожидание - тягучее, вяжущее, горьковатое. Идущее к концу.
Хочется напеть песню - вполголоса, почти шепотом, любимую. Колыбельную.
Хочется поделиться теплом...

@настроение: *негромко мурчит*

@темы: наивные мысли

---

Пинг-понг по-тайногородски

Как-то однажды пришла Стаккаш к Либрии и попросила загрузить ее чем-нибудь. Причем не абы как, а чтоб интересно было... Либрия, существо креативное и находчивое, не растерялась и сгенерировала замечательную идею.
Так родилась игра Тайногодский пинг-понг))
Суть игры проста: задается любой момент из цикла ТГ, оставшийся "за кадром" основных произведений.
Задача: раскрыть его в любом виде (зарисовка, диалог, бред , что в голову взбредет)), в минимально возможном объеме. Максимально допустимым установили 1 страницу печатного текста со стандартными настройками.
У меня будут выложены задания  Libria и мои ответы. Вторая часть игры на ее дневнике.
Поехали?))
Оно в комментах.

UPD. Буду поднимать по мере добавления ответов на подачи))

запись создана: 23.04.2009 в 01:30

@настроение: ммм... что-то вышло))

@темы: фик, творчество, ТГ

---

Терпеть ненавижу, когда рушатся стройные и прописанные планы. Вдвойне - когда это происходит не моей вине. Совершенно выпадаю из ритма жизни, и все валится из рук. Я уж молчу про то, что сначала, пока обходные пути не найдены, я жестко депрессую)
А вообще, сегодня удивительный день)) Получила аж две (да, я дура, но захотелось попробовать, с чем оно едят), критики на свой дневник, посмеялась))
товарищи ПЧ, у меня в дневнике, оказывается, слишком мало дыбра. Готовьтесь - замучаю подробными описаниями собственых дней. Поэтапно)) Ах, да, еще будут вумные мысли на банальные темы)
А еще мне подарили ощущение... тепла, что ли?.. Или заботы?.. Вот так, походя. Бывают же люди)))
это я не про критику, это просто случилось сегодня)

@настроение: ну вот он и дыбр)) хрррр)))

@темы: о себе, ерунда

---

Оргпост

*подумав* "довожу до вашего сведения пренеприятнейшее известие..."
С 20-го по 24-е июля планирую быть проездом в Москве. Все, кому вдруг интересно/есть желание встретиться - добро пожаловать в комментарии или у-мыл))

@темы: о себе, ерунда

---

понеслось...

*бодренько* ударим по флэшмобам!

Вы мне даете личность – человека из моей жизни или персонажа (если вы читатете мой дневник, то уж кого-нибудь да выберете))), а я напишу ему признание в любви. В ответ могу тоже дать вам имя.

Только я вас умоляю, не заставляйте меня извращаться)))

от Рысик я получила Эрика из "Хроник Амбера"
Надушеное письмо на дорогой бумаге с водяными знаками. Представили?))
"Мессир, я не наю, как сказать вам это... Но со времени последнего королевского бала я просто не нахожу себе места. Ваш образ не покидает мои мысли, вы непрестанно наполняете мои мечты и сны, смущая мой покой. Это в конце концов, даже неловко, при моем замужнем положении... но как бы то ни было, я вынуждена признать правду: я влюбилась. Да-да, мой король, я люблю вас всем сердцем и душой и надеюсь, что вы отнесетесь к моему чувству с серьезностью и пониманием.
С тревогой ожидаю вашего ответного письма.
Г-жа..."

от Lindwurm мне достался Рэндом
полумрак небольшого бара, почти утро, народ расходится. Музыканты на сцене устало собирают инструменты. Молоденькая девушка стеснительно подходит к одному из них, рыжему и ловкому.
"Вы знаете, - глаза ее горят восхищением, - вы так играете! Я сюда уже второй месяц хожу, чтобы вас послушать! Это замечательно, чудесно! Вы... "- она окончательно теряет все слова.
Музыкант усмехается. О том, что она любит его самого, она не скажет - духу не хватит. Но он догадается.

Джедайт выделил мне длинный список спасибо, Лорд, за заботу...
Поехали.
Бес
Полупустая таверна, приглушенные голоса от стойки. Вино слегка горчит. Девушка растерянно мнет ткань гиматия - разговор не идет, ее спутник просто молчит, а она не умеет так, и за время их недолгих встреч не научилась.
- Вы уезжаете завтра? - начинает наконец она о том, что ей так важно.
Бесы покидают Калорру, как было сказано и обговорено. И ее бес - единственный, нужный ей, - так и не заговорил еще об этом.
Он молчит, задумчиво водя кружкой по столу. Она вспоминает крики отца и тихий плач матери по ночам. И злое соседское "бесовка" в спину. И решается, первая:
- Ты... возьмешь меня с собой?.. - голос ее прерывается. Он так равнодушен... Нет у бесов права на смерть и души нет, ей же говорили.
Он поднимает взгляд, и она подается вперед - всем телом, всем существом.
- Тебе лучше остаться, - как приговор - спокойно, уверенно.
- Но я... - она обрывает себя - зачем? Он и так уже все понял.
Она не выживет без него.
Странник
Она поворачивается и утыкается носом в теплое плечо.
- Я люблю тебя. - Первый раз эти слова даются всегда трудно. Она замирает, ожидая ответа. Он прижимает ее - молча, не отвечая, но ей и не надо слов, достаточно просто жеста, принятия. Она счастливо жмурится и шепчет его имя, которое на самом деле всего лишь одно из, но ей не дано о том знать. И о долгой дороге, что ждет этого мужчину уже за завтрашним поворотом - тоже. Сегодня ночью она счастлива.
Макс
Обычная квартира и безжизненная тишина - ватой в ушах. Равнодушный взгляд мужчины через стол. Истерично, со слезами:
- Я же люблю тебя! Люблю... - и никакой реакции в ответ. Ну что ж, не помогло...
Меченый
Ворох смятых простыней и уходящий из тела жар.
- Люблю тебя, - мурлычет она, как кошка, проводя пальчиком по его груди. Ей не нужен ответ, любовь - это так преходяще... И так забавно временами. - Люблю, люблю, люблю!
Она смеется и тянется к нему за очередным поцелуем. Мужчина ухмыляется.
Рай
Первая в жизни любовь - это страшно. Мальчик, прекрасный как бог, замер напротив, скучающе шевеля носком сапога пожухлые травинки.
- Я... - она не сможет сказать этого, никогда! Он молча ждет продолжения. Ком в горле глотается очень больно и голоса хватает лишь на тихое:
- ...люблю тебя...
В его чудесных глазах плывет удивление.

запись создана: 13.07.2009 в 23:12

@настроение: страдать фигней, так страдать!

@темы: чужой мир, флэшмоб, творчество

---

И еще один именинник))

Алька-пулемётчица, с Днем Рождения вас))
Здоровья и везения, и исполнения. А чего - уж сами выбирайте))
Держите:

Звезда. То ли путеводная, то ли на желание...

@настроение: поздравлятельное))

---

Говорят...

... сегодня таки дата))
Ашани Малкавиан, с Днем Рождения))
Темных ночей, спокойных дней и удачи во всем))
А остальное - пусть приложится!

Белый дракон счастья

@настроение: праздничное))

@темы: дата

---

Меня поблагодарили...

13.07.2009 в 15:08

Пишет  Джедайт:

Беса витраж
Бес_а_сильно тряхнуло...
Спасибо тебе - кровью во рту -
За глотку схватила Жизнь.

Дорога от края до края
И через край, через ад и в рай:
Сколько сбито сапог...

...Столько судеб с собой
Таскает бессильный бес.
До другого костра. Бывай!

Спасибо тебе,  Stakkars.
Спасибо тебе, Собеседник.

@настроение: и слов в ответ просто не нашлось...

@темы: поэзия, о себе

---

и снова Олди))

Провокатор, как обычно, Джедайт вся ответственность на него, товарищи))

Время костров

Грольн выпевает слова негромко, умело вплетая их в перезвон струн. И лей хороший, настроенный… звуки разносятся по наступающим сумеркам, и Мы замираем, слушая – вот тут, возле деревьев, потому как не стоит тащиться нам всем к честной компании у костра.
Когда на небе звезды сплетаются в узор,
Охапку дров подбросьте в пылающий костер –
И о делах великих вам песню бы пропел
Бродяга полудикий, что нынче не у дел.
Тот, который был Я, легко щурится, одобрительно кивая – нравятся ему эти строки, хоть и слышали мы их давно, и не Льняной Голос пел их тогда… Молчаливая задумчивость плывет над огнем, усмехается ехидно Мом своим мыслям – я помню тебя, пятнистый шутник, ты оступился однажды в том странном и родном для нас с тобой мире. Я звал тебя тогда Молодым, не Я, который есть, а тот Я, что был там.
Когда обеспокоен король родной страны,
Что нужен ей не воин, но рыцарь для войны, -
В ответ на зов владыки влетит опять в седло
Бродяга полудикий, врагам своим назло.
Смеется добродушно Эйнар, и сверкают багряные отблески пламени на белом доспехе. Среди моих Я есть и тот, что помнит боевое безумие, когда-то разрывавшее тебя на части и застилавшее мир кровавой пеленой… и орел с дурацкой, но так подходящей ему кличкой Ужас, визжал на твоем плече…
Когда за честь принцессы не вступится никто
Из тех головорезов – к ней явится зато
Пусть не прекрасноликий, но преданный вполне
Бродяга полудикий, чужой в родной стране.
Шевелится Лаик, вздыхает и прижимается к своему спутнику, ласково перебирающему ее светлые волосы. Они сидят чуть в стороне от остальных, словно только вдвоем, только наедине, но песня тронула и их, завлекла, затянула. Захоти я – и вновь почувствую холод могилы вокруг и увижу серую глыбу надгробного камня с твоим – моим тогда - именем. И боль от мелодии Слова Последних вновь обожжет мертвое тело, возвращая жизнь.
Зато в другое время он бродит по лесам,
Нога забыла стремя, а уши – голоса…
Ценой хвастливых криков он не купил покой,
Бродяга полудикий, забытый и больной.
Те, которые Я, молча стоят за моей спиной, расслабленно наблюдая за пляшущими языками пламени, впитывая негромкую мелодию песни, сложенной обо всех нас. А у костра сидят те, которыми я когда-то был – и тот Я, и другой, и третья… Все они – часть моих воспоминаний и перерождений, самостоятельные теперь, они почтительно косятся на меня. Вот чего не люблю, так это преклонения. Как оно проще было, пока нас не узнали, так нет же ведь, проболтался кто-то…
Из темноты почти беззвучно выныривает Сарт, приветливо кивает остальным, подсаживается поближе к огню, зябко ежась – трудно даются бывшему – Магистру, Чудотворцу, Верховному? – бывшему, так метко прозванному здесь Бредуном - походы к переплету, очень трудно даются.
- Ну, как оно там, Сарт? – басит Эйнар, разрушая задумчивую тишину, повисшую было после последних строк.
- Да все также, - пожимает плечами тот. – Что-то происходит, сами чувствуете, наверное, а что – никак не видно. И не слышно тоже…
Он косится в мою сторону – не надо Сарт, я все тебе рассказал, все, что помнил о Зверь-книге, не вовлекай меня в разговор, толку не будет. Тот, который буду Я, легко тянет меня за плечо – от костра в темноту. Он-то знает, что место наше совсем не здесь, не по нраву ему роль живой легенды… Я киваю Сарту и ухожу, вместе со всеми, которые Я.

С Даниэлем все проходит обычно гораздо проще – он парень веселый и меня своим предтечей не считает. Да и я не держу среди своих воплощений его жизни – ну, сражались когда-то вместе, было дело, только он о том не знает, а Мы рассказывать не собираемся. И вообще, эта парочка – русоволосый десантник в камуфляже и огромный тигр Рыки, словно забрела в наши ряды случайно. Это мы – Неприкаянные, а они так, мимо ходят, жизни радуются, и неприятности у них рассасываются, будто сами по себе. Ну, бывает, останется порой несколько шрамов на руках и лапах, так кто ж их считает-то?..
В общем, нравятся мне эти двое, нет в них нашей общей обреченности и метки вечностью, может, потому, что молоды еще совсем. Но остальные мои Я тоже держат русоволосого за своего парня, а они редко бывают так единодушны.
Сегодня у костра Даниэля почти пусто – только одинокий гость легко смеется да похлопывает по мохнатому боку развалившегося лениво в траве тигра. Даниэль улыбается в ответ, машинально поглаживая ремень спущенного на траву автомата. Русоволосый – единственный среди нас с огнестрельным оружием, не доверяют остальные как-то этим шумным ломающимся штуковинам, да и патроны еще искать… Но каждый выбирает по себе… я вот тоже свои «бабочки» до сих пор иногда вспоминаю – по руке были и по душе, жаль, с собой прихватить не сумел.
Они замечают меня почти одновременно: лежащий тигр фыркает приветливо – один из тех, которые были Я, тоже однажды был тигром, и Рыки чувствует родича, а незнакомый мне мужчина, обернувшись, глядит прямо в глаза. Отсвет огня золотит его светлые волосы, и тот, который был Я, хлопает меня по плечу, напоминая. Но я и так уже почувствовал другого беса, и душная согдийская ночь приглашающее скрипит сухим песком вечности… Тот, который есть Я, встряхивает головой – это не его видение, это было, но с другим Я, и слава богам, которых Мы так и не встретили за все наши долгие жизни…
Мы улыбаемся навстречу, подходя вплотную, видя радость в светлых глазах, которая почему-то очень греет того, который был Я.
- Привет, Марцелл, - говорит Даниэль, и я киваю в ответ.
- Здравствуй, Джед, - это собрату-бесу, так неожиданно встреченному здесь.
- Здравствуй, Марцелл.
Даниэль, догадливый парень, легко поднимается на ноги и машет тигру:
- Пойдем-ка, брат, прогуляемся, не будем мешать беседе…
Рыки недовольно ворчит, но все-таки встает и двигается в темноту вслед за хозяином, успевшим еще махнуть рукой в ответ на мой признательный кивок. Ты прав, Даниэль, - встретимся еще не раз, сочтемся…
Я присаживаюсь рядом с костром, чтобы тут же получить в руки кружку с горячим ароматным чаем и, грея пальцы, поймать заинтересованный взгляд беса напротив.
- Не знал, что я здесь?
- Нет, - качает головой Джед, - я только сегодня пришел, далеко был - пока Сарт дозвался… Я его и не видел еще. Что у вас здесь происходит?
Хороший вопрос, интересный… мне бы самому знать, Джед, я бы обязательно сказал.
- У нас здесь кокон, чувствуешь? – Бес кивает. Еще бы, Переплет – штука такая, резонансом по нервам бьет… - А вот что в нем зреет – непонятно. Но надо, что б созрело, и желательно побыстрее. Вот и ускоряем.
- И давно?..
- Вторая неделя уже, - честно отвечаю я.
Нелегко дались остальным эти дни – это я, бывший пленник чужой арены, знаю, что жизнь может течь столетиями мимо и без моего участия, а они всегда в центре событий, всегда решают что-то… привыкли за судьбы миров отвечать, ждать в сторонке разучились. Или не умели никогда? Те, которые Мы, тоже не любят неизвестность, но терпение – одна из частей натуры Отшельника, так почему бы и не подождать в такой интересной компании?..
- Вы совсем не знаете, что там? – Джеду интересно, и то верно – часто ли в нашей долгой жизни случается что-то совсем новое?..
- Там Зверь и Книга, - кратко поясняю я. И Мы все чувствуем – воспоминание о том мире встает перед глазами беса. Ты тоже шагал когда-то в Дверь?.. Вижу, что шагал. И Бездна тебя обжигала яростно, не принимая, и Момент Иллюзии длился бесконечно, затмевая все вокруг нереальными красками возвратов. Мы вечно живы, так вышло, и вечная смерть – не про нас, но выдержать ее все-таки пришлось. Меня, полуживого, почти наполненного ядом ухода, тогда выбросило в спокойный мир, за что Те, которые Я, долго благодарили нашу изменчивую судьбу, выхаживая мое обессиленное тело. Но я – Отшельник и Пустотник, а ты как выбирался оттуда?..
Я задаю совсем другой вопрос, который настойчиво подсказывает мне тот, который был Я. Ему интересно, и остальным, впрочем, тоже. Только тот, которым Я не стану никогда, насмешливо смотрит в стороне.
- Тебя ведь не было в Пенатах Вечных, Джед?
- А что мне там делать? – усмехается в ответ бес. – Я не умею глотать идущее горлом время, Марцелл, не успел научиться в Согде. Я в этом времени живу и ни разу еще не жалел об этом.
В светлых глазах Джеда нет ни следа седой утомленной вечности, запомнившейся мне по прежним временам, только спокойствие и интерес к текущей вокруг непрестанно жизни. Мы, которые Я, знаем это любопытство, мы уже успели понять, что ничто не вечно, кроме нас, а потому – все меняется и каждый день может быть новым, если присмотреться. Но где и когда ты сумел пройти свой путь отшельничества, бес? Или просто повезло тебе – не успел врасти в постоянную безысходность однообразия одинаковых будней, как тот, который был Я, когда-то? Как же мы выдирали его из этого болота, всеми своими жизнями и памятью, отмывали, приводили в чувство… Вечность слишком легко превращается в седую пыль трухи, засыпающей мир вокруг - тот, который был Я, помнит это. Тот, которым Я не был, любит вспоминать эти тусклые дни, он видит в них особую красоту. Остальные мы, которые Я, не спорим.
- Когда сказали, что ты ушел с Пустотником, я знал, что ты найдешь Зал, я ведь слышал его зов, помнишь, Марцелл?
Бес улыбается, и те, которые Я, насторожено шепчутся за моей спиной – нет, он не видит нас, конечно, но словно чувствует.
– Что произошло потом, ты знаешь. Я пробовал жить в пограничном поселении, но это было совсем не так интересно, как казалось сначала. И я ушел – искать Зал, хотелось все-таки увидеть его, наверное… Я дошел до Мелхского оазиса, Марцелл, - Джед уже не улыбается. – Но там к тому времени уже не было Зала. И тебя не было. Только храм, возведенный племенем наивных воинственных дикарей и твоя статуя в полный рост. Кстати, очень похоже смотрелось.
Я усмехаюсь, вспоминая гримасу зверского восторга на лице того, кем Я не буду никогда – Бану-Ал-Райхан отличались знатной фантазией. Развитой, правда, только в одну сторону.
- Я не стал искать, Марцелл, - продолжает бес. – Потому что, если ты выбрал для своего кокона Зал Ржавой подписи – твое право. Я решил подождать, что же будет дальше с нашим забавным миром. И просто жил – бывал в людских деревнях на месте бывшей Калорры, работал наставником у Скользящих в сумерках, даже нашел одну Большую Тварь… Пустотника, точнее. Он многое рассказал мне о жизни, Марцелл. Я могу называть его учителем, и я горд этим. А потом мир опять изменился – ушли бесы и меченные Зверем, и на смену им пришли варки. И я снова жил, только теперь все стало гораздо интереснее, ведь была постоянная охота на неживых… А потом ты позвал нас, и я вошел в ближайшую Дверь.
- Как ты выжил там? – все-таки спрашиваю я, и те, которые Мы, замирают, ожидая ответа.
Джед медлит мгновение, вспоминая, и я всем своим бесовским чутьем ощущаю его боль – яркой вспышкой, холодным пламенем, эхом моей собственной.
- Не знаю, - отвечает бес, искренне, я вижу это. – Наверное, я слишком хотел жить. А еще я ненавидел Бездну, как только мог. Варки научили…
Он смотрит мне прямо в глаза.

Сумерки ласково обнимают пустую деревню – брошенные возле колодца ведра, распахнутые настежь двери, забытая в дорожной пыли самодельная кукла с нарисованным на тряпичном узелке-голове лицом. Где-то неподалеку глухо скрипит на ветру рассохшийся ставень. Тихо вокруг и мирно. Жизнь уже ушла из этого места, прихватив с собой все свои негромкие шорохи, движения и голоса. Тонкая струйка тумана вкрадчиво выползает на главную улицу вслед за уходящим солнцем. Серая холодная муть, медленно, но неуклонно закрывающая мир вокруг. Джед просто смотрит – он уже видел подобную картину не раз и сейчас ждет, кто из не-живущих выйдет к нему навстречу.
Из тумана выступает девочка – худенькая, в простом полотняном платье, бескровное почти лицо – белым пятном в обрамлении двух темных косичек. Девочка беззвучно ступает по сухой пыли – дождя не было уже почти неделю, и ее узкие ступни не оставляют следов. Скажи, дитя, а вот эта кукла – она не твоя, случаем? Но нет, ни взгляда в сторону – все внимание ожидающему бесу, теплому, живому…
Девочка улыбается, и Джед невольно передергивается – столько хищной радости в этой улыбке.
- Добрый вечер, - воспитанно произносит девочка, и голос ее холоден, холоднее северного ветра, прилетающего зимними ночами с предгорий Ра-Муаз.
- Добрый ли? – интересуется Джед, не убирая ладони с рукояти меча.
Ребенок не отвечает – вроде и медленно идет, плавно, а вот уже как-то незаметно оказался почти вплотную. Резкий бросок вперед, словно для поцелуя. Но Джед уже знает цену этому поцелую – наблюдал не раз, как высасывают жизнь такими вот «ласками». Блестящее лезвие послушно рассекает воздух и вспарывает тонкую ткань платья, входя прямо в живот – под ребра и продолжить движение вверх. Варк визжит, громко, совсем не по-человечески, и желтое пламя охватывает дергающуюся фигуру. Всего минута – и на месте бывшей девочки замер на земле обугленный труп, темный и нереальный.
- Ну, кто следующий? – спрашивает Джед, крепко сжимая рукоять родного саларского меча, давно уже покрытого серебром. Туман замирает, останавливая свое вкрадчивое наступление, медлит мгновение, словно раздумывая, а потом также беззвучно откатывается назад, оставляя после себя мертвую улицу. Бес настороженно ждет, но ночная тишина безжизненна и безопасна. Лишь убедившись, что варки ушли, Джед покидает деревню, чтобы вернуться на торговую дорогу, когда-то оживленную, а теперь совершенно пустую.
За спиной темнота укутывает заброшенный дом, в котором всего год назад жил старый приятель беса – ловкий и умелый кузнец, Джед отлично помнит его молодую жену на сносях и радостное приглашение приехать через годик полюбоваться на первенца. Вот и съездил…

Те, которые Я, молчат – мы видели такое не раз и даже не два. Но на языке еще чувствуется злая горечь бессилия, так знакомая нам, и тот, который был Я, вспоминает холод неживого взгляда и ждущую улыбку Юкики – самой младшей и веселой жены мудрого Маарх-Сату. Тот, который был Я, тоже не успел тогда…
- В общем, я уцелел, - голос Джеда нарушает тягучее молчание. – Может, не я один, не знаю. Оказался в странном мире, полном чудес и богов, правда, у них совсем не было бесов, пришлось объяснять, что это такое.
Он усмехается задорно, и Мы улыбаемся в ответ. Тот, которым Я не буду никогда, ехидно фыркает из темноты.
- Ну а дальше – как у всех из нас, дорога позвала за собой, заманивая в чужие миры и жизни. Вот и хожу с тех пор. Неприкаянным. - Слово это выходит у беса легким, веселым даже.
А мы, которые Я, вспоминаем изменяющиеся вокруг миры и разрушающиеся жизни. И невозможное, бьющее через край, становящееся привычным и родным. Это неправда, что мы приносим несчастья, зря так считает суеверный Черчек. Мы приходим туда, где несчастья уже есть, и просто подталкиваем немного события к развязке. И не наша вина, что финал редко выходит счастливым. Мы старались. Вот только переписать судьбу удается редко, даже нам, с нашим запасом чудес и умений…
«Согласен, - молчит понимающе Джед, - но нельзя подчиняться – никогда, даже невозможному».
« Нельзя, - хором отвечают те, которые Я. – Вот мы и не подчиняемся. Никогда».
Костер весело трещит, кусая сухие поленья, и яркие искры вихрем взвиваются вверх, виснут между нашими взглядами. Они совсем не мешают беседе, и стоят за моей спиной остальные Мы, слушая. Запоминая.
«Ты нашел себя» - улыбается одними глазами Джед. И это правда – нашел. Давно уже, в коконе Зала. Но ты счастливее, бес – ты сумел себя не потерять. Поэтому и искать не пришлось…
- Ты действительно Отшельник, Марцелл? – спрашивает меня светлоглазый бес, приручивший вечность.
Я оглядываюсь на тех, которые Мы, они подходят и кладут руки мне на плечи, поддерживая. «Стоит ли?» - сомневается тот, который Я. «Стоит», - уверенно кивает тот, которым Я буду. – «Он поймет».
Мы зачерпываем полные ладони наших жизней и щедро выбрасываем в пламя костра.
Неправильный бес Марцелл, и горячий песок арены обжигает глаза, безумный Вольски, и припорошенные снегом камни разъезжаются под коченеющими ногами, молчаливый сихан Ли, и острое лезвие ритуального меча принимает последний вздох, предупреждая подступающую старческую немощность… Неестественно пунцовые губы на лице гибкого юноши – да, Джед, ты видел его не раз, и пусть он постарел и заматерел, узнаешь?.. Ехидно звенящие бубенцы на колпаке безобидного городского дурачка – он всегда любил шутить, над собой и остальными… Облако льняных волос, окутывающее тонкий девичий стан – иногда любовь сильнее даже смерти, ты знаешь, бес?..
Годы, имена, лица – вереница образов, водоворот теней, тающих в чужом внимательном взгляде…
- Так вот оно как… - произносит негромко Джед, когда Мы сжимаем ладони, останавливая хоровод видений. – Никогда не одинок?..
Да, вот так, бес, никогда. Те, которые Я, всегда со мной, стоит только оглянуться, и пусть некоторые из них совсем не такие, как тот, который Я сейчас – тот, которым Я не буду никогда, театрально кланяется за моим плечом, - но они все – это Я. Мы. Вместе, везде и навсегда.
«Почему ты показал мне это? - молчит Джед. – Ведь, наверное, никому еще и никогда…»
«Никому и никогда, - соглашаемся Мы, - только ты – тоже Пустотник, бес. Какой-то частью. И немного – Отшельник, я чувствую это. Первая ветка на бесконечном пути перерождений, жаль, что все вот так зашло в тупик… прости, Джед».
«Ничего, - улыбается одними глазами бес. – Я не жалею. У меня есть Я. Я, который был, есть и будет. Это тоже неплохо. А главное, у меня есть Дорога».
Порыв ночного ветра доносит голос Грольна – тот поет очередную песню:
Наше добро мы носим с собой –
Плащ на плечах да мешок за спиной,
Мы не в броне,
В нашей стране,
Нам не прикажешь: «Стой!»
Джед усмехается и ворошит костер, заставляя угли разгореться новым пламенем. Тот, который был Я, ободряюще кивает, словно бес напротив может видеть. Тот, который есть Я, просто смотрит на яркий огонь. Ночь темна и безлунна и полна спокойного молчания.
Где-то на грани восприятия вздрагивает черный Переплет, и тот, который буду Я, выжидающе косится в сторону леса. Он-то знает – время костров почти закончилось, скоро настанет время идти дальше.
В светлых глазах Беса-Пустотника напротив плывет это же чувство подступающей дороги.
«Ну, что завтра в путь?» - молчит Джед.
«Завтра» - соглашаемся Мы.
Дорога еще сведет нас и, наверное, не раз….
Бременем станут кольчуга и щит,
Меч не взметнется от худших обид, -
Вспомни тогда:
Наша звезда
Ночью для всех горит.

@настроение: написалось.

@темы: чужой мир, немного Олди, творчество

---

опять влезла))

во флэшмоб, аха)
Вы - отмечаетесь. Я со своей стороны даю вам пять понятий. Вы прибавляете к ним слово "идеальный" и расписываете у себя в дневнике.
Вроде всё просто, не так ли? :-)
Получила от МасанЧик:
Идеальный сад - большой, старый и немного запущенный. Т.е. не надо мне никаких аккуратно подстриженных кустиков, красиво оформленных клумб и аккуратных дорожек. Пусть оно там все растет, как хочет, но от души))
Идеальная месть - так, чтобы объект отомщения почувствовал по полной все то, за что я решила мстить. Желательно, чтоб это было для него полной неожиданностью.
Идеальное чувство - искреннее, что бы за чувство это ни было - от любви до тоски.
Идеальный букет - гармонично-взлохмаченный и яркий
Идеальная улыбка - *зависла* улыбка всегда идеальна, если она не вымученная *пожала плечами*

от Джедайт мне достались:
Идеальная верность - во всем и до конца, безоговорочно
Идеальная дорога - та, которая не заканчивается тупиком
Идеальная еда - вкусно и быстро, если такое возможно...
Идеальный разговор - тот, где собеседники слышат друг друга
Идеальная встреча - о которой жалеешь, что она закончилась)

Janira мне выделила:
Идеальный день - когда вечером сожалеешь о том, что он уже закончился
Идеальное будущее - то, в котором есть место всему
Идеальный шаг - если как движение - то абсолютно не слышный
если как поступок - такой, который потом не придется исправлять))
Идеальный стол - черный письменный
Идеальная река - широкая, безмятежно синяя с камнями порогов выше по течению...

от Редфайер пришло:
Идеальная геометрическая фигура - та, в которой все линии "на своем месте" и передвинуть их куда-нибудь - ну никак
Идеальное слово - сказанное вовремя и нужным тоном
Идеальный жест - тот, который не допускает двойных толкований
Идеальный десерт - что-нибудь свежее, не слишком сладкое, с нотой кислинки
Идеальное украшение - то, что подходит к ансамблю - по цвету и фактуре))

от Ашани Малкавиан досталось:
Идеальный смех - вместе и от души, зачастую - почти без причины
Идеальный фильм - тот, после которого нечего сказать, потому что слова потерялись
Идеальный кот - настоящий кот, которого фиг поймаешь, когда он нужен и фиг выгонишь, когда мешает. И да - сиамский
Идеальная игрушка - которой не надоедает играть
Идеальное желание - которое требует для своего исполнения твоего развития

@настроение: хм..

@темы: флэшмоб

---

"Прости меня..."

Прости меня, я твой тревожу сон.
Прости меня, ты нужен нам опять
Здесь, в крепости, сумевшей устоять
В огне врага и паводке времен.

Травой забвенья порастают рвы,
Глаза бойниц затягивает тлен.
Лишь башня не склоняет головы
На каменные руки древних стен.

Нас мало; даже меньше, чем нас есть:
Нас расшатал предательский покой.
Мы позабыли, что такое месть
И черный дым за Вечною Рекой.

Мы разучились доверять мечу,
Не доверять во тьме чужим шагам.
Мы хлопаем приезжих по плечу,
Желая, может, здравствовать врагам...

Ночами позволяем себе спать
Под ропот и ворчание Реки.
И крепостью смешно нас называть,
И сами мы - ни стражи, ни стрелки.

Никто не верит в сказки древних лет,
Они ничей не разжигают пыл.
Той лодки на воде пропал и след...
Так встань же, если ты и вправду был!
Л.Денисюк.

@настроение: я - воин обреченного отряда...

@темы: поэзия

---

полистав свои последние записи...

половина из которых "на посмеяться" (я знаю, что у меня порой странное ч/ю, это уже не лечится), а вторая - "на поплакаться" (жизнь тяжела *жалостно всхлипывает* как же тяжела жизнь!), пришла к выводу, что возникает впечатление некоторой неадекватности.
Так вот, товарищи, впечатление - абсолютно верное. Организм предвкушает грядущий, первый за 2,5 года, отпуск *смотрит на календарь, вздыхает* и посему работает в режиме "все, кранты, больше не можем". Это я о состоянии, настроении, мирооощущении, вообще обо всем. Мозг уже взял выходные, причем надолго, выставив все умные мысли их и так немного было погулять и проветриться...
Так что ничего умного, интересного, оригинального не ждите. Нету!

@настроение: лень, лень-матушка...

@темы: о себе, ерунда

---

Делюсь прекрасным))

с теми, кто еще не видел)

11.07.2009 в 02:07

Пишет  Кимури:

Где у осьминога факел...
Есть еще аффторы на свете!

redaktorscha
Прислали вот фэнтезийный роман. Как водится, автору не дают спать спокойно лавры госпожи Роулинг, поэтому он сочиняет невнятные истории про обиженного жизнью мальчика, который вдруг попадает в некий волшебный мир...

Цитаты воистЕну неповторимы.

«Еле встав на ноги, Катя, будто мертвец или зомби, потелепалась к сторожу, хромая больной ногой, на которой всё ещё стоял гипс. Сторож от испуга грыз балалайку, медленно отходя назад. Ноги сводило, но девушка продолжала свой путь к мужчине с редкой алкогольной зависимостью. Она просила помощи, но слова не вылетали из уст, оставаясь поглощёнными мнимостью. Медленно переваливаясь с ноги на ногу, будто издевательски пугая, она шла к Василию Петровичу. Но тот уходил, будто Нильс, ведущий за собой стаю жирных крыс. И вдруг сторож проявил смекалку. Со всего размаху он стукнул Катю, надеясь, что та пропадёт, как мимолётное видение. Но девушка не исчезла. А просто грохнулась лицом в землю».

«Кирилл был простым парнем. Он ходил в обыкновенную среднюю городскую школу, учился в десятом классе, был абсолютно обычным подростком. Единственное, что его отличало от других сверстников – любовь к лилипутам и неблагополучная семья, в которой ему приходилось расти..."

«Несмотря ни на что, юноша искренне верил: без несправедливости его жизнь казалась бы скучной и неинтересной. Вот так! И это вам не хухры-мухры!"

« Хорошо, что не нужно в школу добираться наземным транспортом, обрадовался парень, спускаясь по скользкой лестнице в глубины древнего города. Хотя метро и переходы не были древними, но так предложение звучит эффектнее".

«В голове что-то давило. Впрочем, как и полный мужчина, облокотивший своё тело о близ стоящих пассажиров".

«Подойдя ближе, он увидел мост, под которым и горело пламя в какой-то разбитой цистерне. Такой же разбитой, как и сердце нашего главного героя".

«Он чувствовал, как пульсирует артерия где-то под его шапкой-ушанкой".

«Тот хотел было улыбнуться, но, явно пересилив себя, стал серым как скала».

«...В пышнотелой фигуре читался именно соседский сторож».

«У Кирилла снова зазвенело в ушах, а из носа неожиданно пошла кровь. Он достал из своего рюкзака салфетку и, опрокинув голову, заткнул одну из двух дырок. Если вам интересны подробности, это была правая дырка».

«Глаза Катерины явно устремились в бабушкины розовые чулки, а потом и на красное платье с розами, изображёнными прямо на груди».

«...Глазами умирающего кролика, которого уже нельзя будет оживить»

«Всё происходило так быстро, что юноша даже не успел "ошарашиться"».

«Высокие здания с длинными острыми штырями и белыми куполами».

«Перед парнем расстилался весь город: широкий, раскинувшийся в разные стороны, будто гигантский осьминог с факелом в заднице».

«Она медленно подходила к парню, и на ходу, снимая с себя туфли с высокими каблуками, разбрасывала их в разные стороны».

«В душе почувствовалась тревога, а уши, покраснев, пульсировали».

– Вы ещё хорошо отделались, – дама прохаживалась по палате, рассматривая больных, – перелом, сотрясение мозга, наезд на велосипеде, аборт, авария, изнасилование. И всё на льду… Да. Такой у нас, врачей, юмор».

«Он удивлённо смотрел в окно на людей, которые летали на своих мётлах так легко, будто это были обычные велосипеды».

«Ноги гудели, но желание научиться кататься по-настоящему преодолевало. Старушки разбегались в сторону, когда приближалась Катя. Соседские собаки не раз становились жертвами юной велосипедной наездницы. В этот день она впервые поняла, что хочет научиться кататься… на коньках».

«Как на удивление, но подходящие вещи были нужного размера, разного окраса и пошива».

«Этот день Катя помнила хорошо. Тогда бабушка сказала, что папы не стало… Было тепло. Май. Они как раз прогуливались по главной улице, едя мороженое. Тогда бабушка между делом сообщила, что отец на работе получил смертельную травму. И сразу перешла на тему подарков на день рождения».


«Строитель, пританцовывая, снял оранжевую каску, играя роль нищего шарманщика».

«Как две заколдованные свечи, парни истекали воском от палящего характера девушки».

«Юная наследница гроба...»

«У многих часто иногда возникает желание вернуться в прекрасный момент жизни, где заведомо была поставлена запятая».


«От них [картин] исходил тусклый неоновый цвет лазурного оттенка».

«Прости их, северный олень, ибо не ведают, что творят! – прокричал Санта Клаус».

«На неё было страшно смотреть: ещё вчера красивая, с лёгким румянцем, она выглядела истощённой и сырой, как рыба перед разделыванием».

«Он тупился на девушку».

«Не долго думая, прогрыз ранку в своей руке, вымокал перо в крови и поставил подпись».

«По волевому она вышла».

«Правоохранительные органы бросили все силы на поимку злодеев, их усилия оказались четны».

«Неподалёку проехал автомобиль, сигналя фарами и клоксофоном».

«В старом шкафу дальней комнаты Александрийского дворца раздался хлопок, и весь четвёртый этаж начал наполняться белым дымом. Растворился в белене письменный стол Короля».

«Он поднял под себя ноги, укрывшись от вечерней прохлады».

@настроение: порадовали))

@темы: подсмотрено

---

Вторая история про ведьму и странника.

Или куда все-таки завели несчастную наивную ведьму...
спасибо всем, ждавшим это... Извините, если разочаровала, но глупый автор опрометчиво пообещал техногенку...

Первый шаг

Перехода ведьма не ощутила, да и не надеялась – все-таки, ее призвание - стихии и зелья, а дыры в грани между мирами пусть ищут странники, у них к этому делу талант…
Знакомая тропинка в скалах вскарабкалась на перевал и совершенно естественно сменилась ровной широкой дорогой, покрытой черным человеческим асфальтом. Вокруг привольно раскинулся лес, изумрудно-зеленые кроны вековых деревьев негромко шелестели на ветру, пахло летом, свежестью и немного – дымом.
Ведьма замерла, прислушиваясь к миру вокруг: вот тихий голос растущей травы – она рассказывает про дождь, что закончился совсем недавно, холодный и неимоверно вкусный; вот шепот южного ветерка, прилетевшего с равнины – тут, недалеко, вольный простор и крики птиц в вышине неба; вот звонкий напев ручья – пусть его почти не видно за деревьями, но светлая и незамысловатая мелодия легко переливается в воздухе. Чуть глубже и тише – вечный монолог земли – жизнь, рост, влага… боль. Далеко отсюда, почти неразличимым эхом – яркий огонь, белый, беспощадный, оставляющий оплавленные борозды, как же больно… И не избавиться, не остановить… С неба.
- Что-то не так? – спросил терпеливо ожидающий свою спутницу странник, увидев, как она непроизвольно скривилась.
- Миру больно, - кратко ответила ведьма, - где-то на севере. Похоже, люди.
- Ну, что ж, посмотрим, - пожал плечами странник и бодро двинулся вперед. Ведьма, поправив наплечную сумку, последовала за ним, стараясь не прислушиваться к голосу страдающей земли – где-то там, далеко, все еще пылал невыносимый белый огонь.

Они шли весь день, остановившись пару раз, чтобы поесть, и почти не разговаривали. Ведьме и так не было скучно – мир рассказывал ей свою историю тысячами разнообразных голосов, а странник за долгие скитания привык к одиночеству и молчанию. Солнце уже косалось верхушек деревьев, когда раскатистый гул расколол мирную тишину. Нечто массивное и темное почти спикировало вниз с неба, резко притормозив у земли и легко опустившись на асфальт. Очередное изобретение неугомонных людей, вроде бы и не самолет – крыльев нет, они же подражают птицам, эти люди, но что-то такое же – металлическое и остро пахнущее горячим чадом.
Открылся люк и на землю ловко спрыгнул высокий темноволосый мужчина в серой форме и маленьком, забавно сдвинутом на одно ухо, берете. Внимательно осмотревшись по сторонам – лес испуганно притих, настороженно наблюдая за незваными пришельцами, - военный бросился к ним чуть ли не бегом.
- Вы почему не подали сигнал вызова? Эвакуация закончилась три назад!
- Эвакуация?.. – переспросил странник.
Незнакомец окинул путников внимательным взглядом, чуть задержавшись на шпаге.
- Примитивисты? – поинтересовался мужчина. - Инфоров у вас, конечно, нет?
- Нет, - с улыбкой подтвердил странник.
Ведьма молча наблюдала за разговором. Сейчас этот человек выяснит все, что ему надо, и уйдет. Ему придется уйти.
- Тогда, если вы не знали, на планете с вечера военное положение. Эвакуация мирного населения завершена. – Военный еще раз посмотрел на странника и поправился: - Почти завершена. Поднимайтесь на борт катера.
Ведьма скептически поджала губы – чего она никак не планировала, так это лезть внутрь этой шумной человеческой штуковины, как бы она не называлась.
- Не дурите, - неожиданно устало вздохнул человек, увидев ее гримасу. – Принципы – принципами, но бой уже идет. Вскоре начнутся орбитальные бомбардировки - вам не понравится, поверьте мне. Так что поднимайтесь на борт.
Белый огонь и боль земли…Люди, кто же еще мог сделать такое с молодым еще миром?.. Но проще уйти отсюда совсем, чем присоединяться к участвующим в этом деле…
- Пойдем, - кивнул странник, первым шагнув к «катеру». И ведьма послушно двинулась следом, потому что с проводником не спорят, а вопросы она задаст потом, когда рядом не будут маячить свидетели. И чем дольше этого момента придется ждать, тем настойчивее и подробнее она станет спрашивать.
Внутри человеческой штуковины оказалось прохладно и свежо. И едва уловимо пахло чем-то искусственным, с претензией на аромат молодой хвои. Ох уж эти люди, везде пытаются имитировать природу, как будто им под силу создать хоть что-нибудь, подобное живому миру снаружи. Военный кивнул им на сиденья, закрепленные вдоль стен, закрыл за ними люк и скрылся за небольшой дверью, видимо, там этот "катер" управлялся.
- Давай ремни застегну, - предложил странник и, не дожидаясь ответа, ловко продел руки слегка ошарашенной спутницы в свисающие со спинки кресла петли. Щелчок металлической пряжки – и ведьма оказалась плотно прижата к сидению, впрочем, это было почти удобно. Странник опустился в кресло рядом и тоже пристегнулся.
- И что мы тут делаем?.. – поинтересовалась негромко ведьма.
- Ну, во-первых, нас сюда очень настойчиво приглашали, не могли же мы отказаться? – Ведьма только фыркнула в ответ – у нее было собственное мнение о любых человеческих приглашениях, взятых вместе и по отдельности.
- Да ладно, - протянул примирительно странник. – Это должно быть очень интересно на самом-то деле…
- Ну-ну, - кивнула ведьма. – Что может быть интереснее небольшой войны?..
- А во-вторых, - уже серьезнее продолжил странник, - я не могу увести нас отсюда сейчас. Сама знаешь, такое случается. Ты предпочла бы остаться там, когда они эту самую войну все-таки начнут?
Ведьме такой вариант не нравился, ничуть. Быть сожженной заживо или взорванной одной из этих нелепых бомб – увольте. Она у себя дома за последнюю войну достаточно насмотрелась и наслушалась, - мало собственных страхов, так еще и чувствовать страдания медленно умерщвляемой вокруг жизни – тяжело, очень тяжело. Будь люди способны хотя бы немного воспринимать ощущения уничтожаемого их руками мира, они бы гораздо реже развлекались подобными забавами.
- Не люблю я войны, - озвучила собственные мысли ведьма весьма мрачным голосом, - я уж молчу про вынужденное общение с людьми.
- Извини, - пожал плечами странник, - так получилось. Обещаю – как только смогу, выведу нас отсюда. Куда-нибудь в более спокойное место.
Из-за загадочной двери показался давешний военный. Увидев, что они пристегнулись самостоятельно, он одобрительно кивнул:
- Сейчас взлетаем. Транспорты уже ушли, придется взять вас на крейсер, поболтаетесь немного на орбите вместе с нами. Как станет поспокойнее, отправим дальше. И да, - мужчина внимательно посмотрел на путников, - вашу общину уничтожили в первой волне атак, на пунктах эвакуации никто из примитивистов не объявлялся. Мне очень жаль. В общем, вам повезло, что мы пролетали над заповедником, - добавил военный и ушел обратно – поднимать свой «катер» в воздух, наверное.
- Все-таки я не зря сомневаюсь в человеческом рассудке, - пробормотала почти неслышно ведьма, - порою он точно отключается…
Странник лишь молча коснулся ее ладони – он отлично понимал, что значит для спутницы насильственная смерть любого существа. И пусть ведьма ворчит и ругается сколько угодно, но когда сопереживание заложено в самой природе твоей, поневоле станешь призывать к миру.
Их легко вжало в кресла, почти неощутимо и совершенно беззвучно, и тут же отпустило.
- Взлетели, - констатировал странник. – У малых десантных катеров хорошие компенсаторы – перегрузок быть не должно.
- Ты бывал уже в этом мире? – заинтересовалась ведьма.
- В этом ли – пока не знаю, но вот в очень похожем – да, доводилось пару раз…
- И как?
- Могу тебя огорчить – они все время воюют, - усмехнулся странник.
- Люди, - презрительно процедила ведьма.

Полет прошел быстро и почти незаметно, как и обещал странник, только в самом конце их пару раз сильно тряхнуло и ощутимо бросило вперед – похоже, катер совершал какие-то маневры.
Короткий толчок, все также в полной тишине, и их знакомый военный снова вышел к ним, сопровождаемый на этот раз молодым пареньком в такой же серой форме.
- Прилетели, - сообщил мужчина, - можете вставать.
Странник легко выбрался из кресла и помог своей спутнице, они вместе двинулись следом за людьми.
Снаружи их ожидало огромное помещение, сплошь из металла, тут и там виднелись такие же маленькие катера, катера чуть побольше и совсем большие, вокруг сновали люди, все в форме разных оттенков серого, что-то непонятно лязгало, шумело и рычало временами, пахло сталью и только что прошедшей грозой.
Их тесная компания уверенно продвигалась к выходу, военные коротко кивали в ответ на приветствия, ведьма поймала несколько весьма удивленных взглядов. Впрочем, что взять с людей?.. Пусть себе удивляются, раз уж никогда раньше настоящей норвежской ведьмы не видели.
Маршрут завершился возле небольшого (по меркам этого бескрайнего зала) прохода, рядом с которым на стене красовалась лаконичная надпись: «Алекс Мартен» SR-5891D и ниже – мельче – «палуба С-6». Военный подвел своих спутников к металлической стойке, сливающейся почти полностью со стеной. Воздух над стойкой едва заметно переливался, словно на солнце жарким полднем, и ведьма ощутила поток холодной искусственной силы, окружающей скромную с виду конструкцию. Молодая и довольно симпатичная, если не считать коротко, почти налысо, остриженных волос, женщина неподвижно застыла за пеленой прозрачного марева, тонкие провода шли от ее висков и затылка вниз, глаза были закрыты – она будто спала стоя.
- Оформите прибывших, оператор, - коротко бросил мужчина и двинулся к проходу, паренек, так и не сказав ни слова, ушел вслед за ним.
- Ваши имена? – голос у женщины оказался глубокий и абсолютно равнодушный, глаз она так и не открыла.
- Алан Ролен, - коротко представился странник одним из своих многочисленных имен.
- Ингри… - в последний момент ведьма заменила привычное «из рода Сульфрид Темной» на более человеческий вариант: - Сульфредсон.
Женщина помедлила всего мгновение, потом произнесла, словно зачитывая невидимый текст:
- Капитан Алан Ролен, идентификационный номер 210972635119, десантные войска, последнее место службы – база «Тихая», восемнадцатый сектор, на данный момент в отставке. Все верно?
- Да, - коротко кивнул странник.
- Данных на Ингри Сульфредсон нет, - легкий оттенок сожаления в голосе оператора весьма позабавил ведьму.
- Она – примитивистка в пятом поколении, - пояснил странник.
- Капитан Ролен, пройдите в кабинет командира полка, палуба «D-6», третий отдел. Ингри Сульфредсон, подождите, вас сейчас проводят в жилой сектор.
- Спасибо, - коротко кивнул странник. – Ингри, я тебя потом найду, не беспокойся.
Ведьма широко улыбнулась: ну да, конечно, прекрасная реплика… Вот только беспокоиться здесь скорее придется совсем не ей, если что. Странник только усмехнулся в ответ, отлично поняв смысл ее улыбки, и скрылся в проходе, ведущем внутрь.

Провожающей оказалась пожилая по людским меркам женщина совершенно штатского вида – полная и какая-то совсем домашняя. Она быстро шагала вперед по широким коридорам, почти бесшумно ступая на пружинящую поверхность пола и непрерывно что-то говоря. Поток извергаемых ею слов выглядел примерно так:
- Вот сейчас провожу вас до вашей каюты, милочка, покажу что где – мало ли понадобиться, потом до госпиталя дойдем – надо посмотреть, вдруг чего-то не так, на этих планетах все может быть, совсем все! Потом можно перекусить, вы ведь голодны, наверное?.. – И, не дожидаясь ответа:
- А там уже и до информатория доберемся, надо вам оформить хотя бы временную регистрацию, как же можно без чипа, не понимаю я вас, примитивистов, странное у вас движение… Ну зачем нам этот пафосный возврат к природе?.. Мы планеты строим и солнца зажигаем, а вы «назад к корням, назад к корням!»… Ну что там может быть вообще?.. И да, милочка, обязательно, надо обязательно переодеться – это ваше страшное платье… совсем не по моде, да и неудобно, наверное…
Ведьма почувствовала, как медленно и неуклонно наполняется безразмерная чаша ее терпения – вот уже почти вровень с краями, вот уже сейчас хлынет наружу… Люди – невыносимые, глупые, суетливые, болтливые! – заслуживали самой страшной кары. Подъема стихий хотя бы – и пусть этот пропахший неживым воздух придется очень долго расшевеливать, пусть вода здесь наверняка такая же усмиренная и безголосая, и уговаривать ее придется так же долго, пусть земли и растений почти нет – можно постараться и найти… но зато потом… В этой металлической коробке некуда спрятаться от смерча или наводнения. И от взбесившейся растительности отбиться совсем не так просто, как кажется…
Ведьма вынырнула из своих кровожадных грез, полных криков о помощи и стонов боли, среди которых особенно выделялся один занудливо-приторный голос. Что это она, на самом-то деле?.. Тратить силы из-за какой-то настырной человеческой женщины?.. Ведьма чуть повела ладонью по податливо льнущему к пальцам воздуху и резко махнула рукой, словно отряхивая брезгливо невидимые брызги. Противный человеческий голос исчез, и воцарилась долгожданная тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом шагов. Воздушная стихия всегда любила ведьму и теперь послушно отворачивала ненужные звуки в сторону, не давая им достигнуть ее ушей. Жизнь может быть очень даже не плоха, если постараться…

День тянулся, бесконечный, как вода в океане и вязкий, словно разогретая патока. Выделенная в личное ведьмино пользование каюта – кресло, стол, шкаф, вытягивающаяся из стены койка и отвратительная имитация пейзажа за ненастоящим окном. Госпиталь – холод инструментов и датчиков и легкое усмирение бьющейся в проводах силы – ищущей и ненасытной. Ее сопровождающая осталась очень довольна результатами. Ну, уж на что, на что, а на здоровье ведьма никогда не жаловалась – повода все как-то не было. Жила себе, не болела… Даже и не простывала ни разу за последние лет пятьсот…
Загадочный информаторий оказался полон женщин-операторов, опутанных проводами, и неподвижных, словно ряды статуй, замерших в удобных креслах. Видеть, как на отрешенном лице без выражения и взгляда – все они сидели с закрытыми глазами – шевелятся вполне себе живые губы и раздается нормальный голос, было странно. Ведьма тайком прислушалась к одной из кукольных женщин и тут же отпрянула – оператора омывала сила, холодная, искусственная, чужая… Понятно теперь, почему они даже не пытаются смотреть, зачем? Сила рассказывает им обо всем вокруг. Пожалуй, этих, с проводами, уже и людьми называть было трудно, что-то такое, живое только наполовину. Ведьма в который раз подивилась человеческой извращенности – даже самих себя люди уродовали так, что мало не покажется…
А чип – тончайшая пластинка, которую попытались прикрепить к виску ведьмы, - сломался. Просто тихо пискнул и выпустил тонкую струйку дыма. Невозмутимая женщина – оператор, попыталась повторить процедуру. Вторую пластинку ожидала участь первой – ведьма не собиралась терпеть на себе это неприятный почти-живой материал, да еще и позволять этой штуковине срастаться с кожей, как она было попыталась.
- Полное отторжение биочипа, - констатировала оператор после второй попытки, предотвратив тем самым небольшую катастрофу в своем информатории – ведьма уже была готова вмешаться в бурлящие вокруг силы: тут подправить, тут завернуть слегка поток, тут чуть-чуть усилить – весело будет…
- К сожалению, случается, - продолжила женщина-кукла, все также невозмутимо. – Зарегистрируем по биопараметрам.
И ведьму осчастливили индивидуальным номером – длинной серией одинаковых и абсолютно бессмысленных цифр, которую она даже и не пыталась запомнить.
Еда на крейсере была отвратительная: во-первых, полностью искусственная, во-вторых, плохо приготовленная. Впрочем, иного ведьма от этих сумасшедших людей и не ожидала. Уж если воздух и воду превратили неизвестно во что… Одного запаха оказалось достаточно, чтобы ведьма отказалась есть эту гадость. Впрочем, сопровождающая не настаивала – ведьма из вредности прихватила некоторую часть ее духовных сил, и вместо еды, кстати, неплохо, и последний час прошел даже без непременной болтовни. Человеческая женщина откровенно хотела спать.
И вот наконец ведьму оставили в полном одиночестве и покое. Облегченно вздохнув, она вытянулась на мягкой кровати, позволив телу полностью расслабиться, внимательно прислушиваясь к кораблю. Внутри этой странной железной коробки билось сердце. Не такое, конечно, как у живых существ, но назвать иначе равномерно пульсирующий источник энергии язык не поворачивался. Холодная и чужая, эта энергия лилась потоками по крейсеру, пропитывая его стены, насыщая воздух, поглощая своими переливами равнодушных женщин и мужчин с проводами на голове. Соединяя их каким-то образом всех вместе. Глупые люди – не умея чувствовать общее единение, знакомое каждому нормальному живому существу, - единение стихий, сил, богов и мира – они восполняли его весьма странными способами… Эти механизмы вокруг… Тьфу! Ведьма скривилась. Впрочем, нравится ей этот корабль или нет, но его неживое сердце можно заговорить, как и любую другую силу…
Негромкий сигнал от двери заставил ее сесть и сказать «Войдите». Глупо говорить с пустым воздухом, но если у них здесь такие заговоры, попользуемся ими. Дверь бесшумно отъехала в сторону, и внутрь вошел странник. Он удивительно гармонично смотрелся в местной серой форме с непонятными нашивками, хотя на то он и странник, чтобы вписываться в любой мир легко и естественно, будто тут и был всегда…
- Устала? – поинтересовался странник, опускаясь в кресло и вытягивая ноги.
- Да и ты не слишком бодро выглядишь, - усмехнулась ведьма. – Значит, ты все-таки бывал именно в этом мире?
- Бывал, - кивнул странник, задумчиво разглядывая пустую стену – ведьма первым делом выяснила, как убрать отвратительную подделку под нормальное окно. – И даже совсем недавно по местным меркам.
- Сражался?..
- Было дело.
- Сейчас снова будешь? – поинтересовалась ведьма, почти равнодушно.
- Придется, - пожал плечами странник. – Здесь война, все строго. И уж раз мы пока застряли в этом мире, придется играть по его правилам.
- Не сомневаюсь, что у тебя получится, - улыбнулась ведьма.
- Я знаю, что получится, - совершенно серьезно ответил собеседник. Повисла пауза. странник старательно рассматривал обнажено-бежевую стену, ведьма внимательно прислушивалась к несказанным еще словам. Вот досада, вот сожаление о чем-то, вот – готовность сразу же отреагировать на любой поворот событий… Что-то в этом мире угнетало странника, очередная из его нерассказанных еще историй?.. Если подождать, оно прозвучит?..
- Я был тогда гораздо моложе… - негромко проговорил странник, так и не повернувшись к ведьме. – Намного моложе и непередаваемо наивней. Я еще любил войны – эту игру с противником, это осознание собственного превосходства, это упоение вырванной из глотки врага победой… С драконами, орками, магами, людьми – не суть важно. Главное, процесс. Здесь все происходит быстро и красочно, они умеют воевать, ничего не скажешь… - странник помолчал, потом все-таки продолжил:
- Теперь я войны не люблю…
Ведьма легко соскользнула с кровати и осторожно коснулась плеча странника:
- Ничего, мы скоро отсюда уйдем.
Странник оторвался, наконец, от рассматривания стены и улыбнулся ей:
- Конечно, уйдем. Я постараюсь.
Он чуть сжал тонкую ладонь на своем плече:
- Пойду я. Завтра отправляют на первый вылет, так что на несколько дней пропаду. Как только появиться проход, я за тобой приду, будь готова.
- Да, конечно, - кивнула ведьма.
У самой двери, словно спохватившись, странник обернулся и внимательно осмотрел свою спутницу с головы до ног:
- Кстати, разве тебя не просили переодеться?
- Просили! – фыркнула ведьма. – Скажи уж – настойчиво предлагали! Спасибо, мне и в своем платье хорошо. Оно у меня удобное и любимое. И вообще, пусть радуются, что я пока ничего не сделала. Этот их крейсер ужасен и нелеп, так и хочется что-нибудь подправить…
- Ты уж потерпи, - почти серьезно попросил мужчина, - я все-таки хочу возвращаться с боевых вылетов на целый и функционирующий корабль, а не груду обломков и спаскапсул.
- Ну ладно, - великодушно вздохнула ведьма. – Только ради тебя.
- Я очень ценю твои жертвы, - рассмеявшись, странник вышел за дверь.

Дни шли незаметно, ведьма то сидела у себя в каюте, то бродила по коридорам, равнодушно огибая спешащих по своим делам людей и игнорируя удивленные взгляды. На второй же день своего пребывания в этой коробке она нашла местную оранжерею, и теперь проводила большую часть времени там, осторожно гладя стволы маленьких от недостатка места деревьев и слушая их тихие монотонные рассказы об однообразной жизни. Здесь были даже птицы – цветные создания, никогда не видевшие воли, звонко распевающие веселые песни. Посторонние люди редко появлялись в оранжерее, а немногочисленный персонал косился на странную посетительницу с расстояния, пару раз ведьма уловила тихое «примитивистка» за спиной, но внимания не обратила, пусть людишки тешатся своими наивными предрассудками и идеями…
Порой по кораблю разносился надрывный вой сирены, свет начинал тревожно мигать, военные в коридорах переходили на бег, а в глазах штатских техников появлялся страх. Ведьма обычно продолжала заниматься своими делами, но каждый бой она переживала вместе с кораблем, отслеживая изменение его энергий, чувствуя усиление центрального ядра. Крейсеру порой тоже приходилось несладко – это была не боль, но нечто очень похожее, осознание нанесенного урона, пожалуй. И ведьма в такие моменты как могла заговаривала почти чужую ей силу, напевно убеждая, что все пройдет, все будет нормально. Корабль, пожалуй, слышал ее, хоть и неосознанно…
Настоящую боль она почувствовала где-то к концу пятого дня - где-то совсем неподалеку страдали люди. И эта живая боль разносилась по коридорам, зависая в воздухе, давя на сознание. Ведьма вернулась к себе и попыталась сосредоточиться и отключиться – ее совсем не интересовала боль существ, обрекших себя на страдания добровольно.
Отзвук боли бился тонкой дрожащей струной на краю сознания, почти не беспокоя, но непрерывно, нудно…
К вечеру ведьма поняла, что еще немного – и она не выдержит. Коротко помянув Локи-искусителя, она прихватила свою сумку – вдруг пригодится – и двинулась на звук страданий.
Знакомый госпиталь оказался переполнен – на койках застыли люди, опутанные проводами, многие без сознания… персонал в белых халатах сновал между многочисленными аппаратами, что-то регулируя, подключая, наблюдая… Ведьма подошла к ряду коек, на которых спали уже прошедшие операцию – спали беспокойно, распространяя вокруг волны боли и слабости, приглушенные снотворными зельями. Несколько мгновений ведьма рассматривала ближайшего к ней раненого – молодого еще совсем человека, со страшными ожогами на коже, залитыми прозрачной массой. Юноша крепко спал, но по лицу порой пробегали короткие судороги, и каждый раз тонкая пластина в изголовье кровати издавала тихий встревоженный писк, словно птица над неоперившимся птенцом…
Ведьма глубоко вздохнула и положила правую руку на лоб человека, а левую – на его живот, на узел силы. Пропустить через себя боль, принимая ее уже по-настоящему, не только внутренним слухом, гася… влить немного энергии, совсем чуть-чуть, подстегивая измученный организм, толкая его к исцелению, затягивая мелкие раны…
Лицо человека успокоилось, на глазах приобретая более естественный цвет, пластина издала довольный звук и затихла. Ведьма перешла к следующей кровати.
Где-то на восьмом больном к ней подошел высокий худощавый мужчина в тонком зеленом халате, видимо, местный лекарь. Осмотрев обработанных ею людей, он пару минут наблюдал за процессом исцеления, а потом, когда ведьма выпрямилась, спросил:
- Биоэнергетик?
Ведьма молча кивнула – пусть называет, как хочет, только не мешает.
- Переоденьтесь, пожалуйста, - попросил мужчина. – Я уважаю ваши принципы, но в госпитале должен быть порядок и стерильность.
Ведьма хотела было возразить, но поймала усталый взгляд – кажется, этот человек тоже пропускал через себя боль, разлитую вокруг, и неожиданно даже для самой себя ответила:
- Хорошо. Давайте вашу форму.
- Я провожу, - обрадовался лекарь.

Странника доставили в госпиталь на восьмой день боев. Ведьма к тому времени уже почти не чувствовала ничего вокруг, монотонно, раз за разом перебрасывая силу от текущей вокруг энергии на раненного человека, перерабатывая ее… От корабля – людям, а она лишь чуть-чуть изменит, немного направит, немного заберет… Крейсеру тоже приходилось несладко в эти дни – все чаще выла сирена и сверкали красные лампы на коридорах, все чаще ведьма ощущала внешний урон… и это уже было почти привычно.
Операция прошла быстро, ловкие автоматы, увлеченно жужжа, перебирали щупальцами, мимолетно касаясь неподвижного тела, сшивая, вырезая…
Ведьма терпеливо ждала в стороне. Странник – не человек, он не может умереть здесь. Пожалуй, она даже не думала в этот момент о том, что если проводник все-таки погибнет, то ведьма застрянет в этом неправильном мире надолго, до самого конца своих дней.
Она просто ждала, терпеливо наблюдая за непонятными действиями странных машин, и надеясь, что все это пойдет страннику на пользу.
- Ваш знакомый? – спросил давешний лекарь, останавливаясь рядом.
- Мы пришли сюда вместе, - почти машинально ответила ведьма.
Человек замер на мгновение, получая информацию от корабля - ведьма уловила краем сознания тонкий поток энергии. Потом слегка удивленно произнес:
- Алан Ролен?.. – ведьма кивнула. Ей не хотелось разговаривать сейчас, но люди порой бывают удивительно назойливы… Впрочем, этому она, пожалуй, согласна сделать некоторую скидку.
- А вы знаете, я о нем слышал. Только никогда не думал, что смогу встретиться.
- И что именно? – заинтересовалась поневоле ведьма. Странник все равно не станет рассказывать ей эту историю…
- Он командовал гарнизоном на одной из пограничных планет. Так получилось, что на планету совершил вынужденную посадку круизный лайнер, преследуемый Лигой. Не знаю уж, что за важные шишки путешествовали на том лайнере, но Лига взяла планету в осаду по всем правилам – воздушные атаки, орбитальные бомбардировки, высадка десанта… Ролен держал оборону почти три недели, не спрашивайте – как, никто не знает, пока Альянс не добрался с подкреплением. Из гарнизона к тому времени уцелела едва ли треть, от мирного населения осталось и того меньше, почти одни дети. Где они их смогли спрятать – загадка. В общем, всех эвакуировали, а Ролен ушел в отставку, вроде как. Я работал на Фрее, когда нам привезли тех детей. Знаете, это были изможденные, молчаливые существа, вздрагивающие при каждом резком звуке. По ночам они кричали – им постоянно снились кошмары… Извините, я увлекся, - спохватился мужчина. – В общем, Алан Ролен – известная, для меня, по крайней мере, личность.
Ведьма еще раз посмотрела на опутанное проводами и машинами операционное ложе. Что для тебя значил тот человеческий гарнизон, странник? Почему ты держался до последнего и не ушел сразу?.. Тоже не было возможности?
Наконец автоматы завершили свою работу, и ведьма смогла подойти к кровати. Странник был бледен и почти прозрачен, бесцветная масса покрывала его тело, словно кокон, и сквозь нее виднелись стянутые края глубокой раны на груди. Ведьма осторожно коснулась тела. Холодная пропасть, высасывающая ее силы до дна – организм вечного скитальца пытался восстановиться. Ведьма подавила первое желание разорвать обмен – естественная боязнь за собственную жизнь… Ничего, сейчас, осторожненько… немножко сюда и чуть-чуть сюда… не проси больше, не надо, я знаю, что тяжело, но постепенно, постепенно это все делается... Потянуть энергию корабля и почувствовать, как подается навстречу тело странника, подключаясь напрямую, требуя… дай сил, Один, захлебываюсь же!
Ее оттащили вовремя – еще немного, и ведьма не удержала бы поток бьющей через край энергии, который бы просто сжег бессознательное тело. Лекарь с усталыми глазами насильно влил ей в рот отвратительно воняющую химией жидкость и легонько встряхнул, заставив прийти в себя.
- Резонанс, да? – спросил он, и ведьма лишь кивнула – смешные люди, так любят придумывать умные и бессмысленные слова…
- Я бы на вашем месте к нему больше не подходил, - строго сказал человек, вызвав ее улыбку – что он может знать о силах?.. Советовать, не разобравшись – ну не глупо ли?..
- Нет, я просто приду немного в себя, и продолжу, - сообщила ведьма, окончательно успокаиваясь. Да, на этот раз она будет осторожнее, гораздо осторожнее… Боги, выпустите нас из этого исковерканного мира, мне так нужен танец…

Странник очнулся на второй день после операции. Открыл глаза и сразу же наткнулся на внимательный ведьмин взгляд.
- Мммм… - протянул он задумчиво, - мясом пахнет…
- Оно синтетическое, - мрачно ответствовала ведьма. – Но бульон я тебе сварила. Надеюсь, не отравишься.
- Какая забота! – усмехнулся странник. – Я говорил, что тебе к лицу зеленый цвет?.. И вообще форма идет…
- Угу, - скривилась ведьма, - мне все идет. Бежит, прямо… ты можешь вывести нас отсюда?
Странник перестал ухмыляться и внимательно прислушался – то ли к миру вокруг, то ли к самому себе.
- Пожалуй, да, - наконец сказал он. – только вот на ноги встану… Потерпишь пару дней?
- Пару – потерплю, - кивнула ведьма, подтянув поближе передвижной стол с тарелкой и ложкой.
- Разговариваешь, значит, в порядке, - уверенно заявила она. – Так что на вот, ешь. А у меня еще больные есть.
И ведьма двинулась к знакомому уже ряду кроватей с ранеными. Странник проводил свою спутницу взглядом и, усмехнувшись собственным мыслям, взялся за тарелку. Руки почти не дрожали, хотя слабость во всем теле чувствовалась страшная. Но это ничего, это не впервой.
Бульон был очень вкусный, как и положено приготовленному настоящей ведьмой.

запись создана: 09.07.2009 в 15:41

@настроение: вымучала, аллилуя!

@темы: истории ведьмы, творчество, свои миры

---

из размышлений о нелетной погоде

…А это просто настало «после» - перегорело. Стой и не суйся.
Я, наблюдая тебя позвездно, не разберу – ни потерь, ни бусин.
Вот так прощаются с чудесами: приказ «так надо», ответ «в порядке».
Все это было – но разве с нами? Я помню карту. Тебя – навряд ли.

…Где не оставил камня на камне от этих ласковых побережий.
Но то, что мы развели руками, нас ждет веками – холит и режет.
На этом местном пути нездешнем – ты падай, падай – небо подымет.
Все эти песни любви кромешной сильны финалом – и фиг бы с ними,
ведь если выжил – итог ни к черту. Не то, чтоб жадно – не то, чтоб жаль мне,
но в час, где небо слева по борту – кого просить – и за что держаться? –
далеко падать. На дне, в тумане молчат осколки тех побережий:
ты знаешь, небо опять обманет, опять поймает, опять удержит
на этом круге – между своими, где хоть не дышится, да надышан.
А что за руки, и как им имя – узнаешь после, когда допишешь.

…Отпустят – с нежностью многогрешных: лети за солнцем, беги за ветром.
Все эти песни любви кромешной сильны финалом.
А мы бессмертны.
ingadar

@настроение: как оно до жути знакомо...

@темы: поэзия

---

Текст

Зарисовка по Брэдбери, написано на заказ LordZoisait все в той же Джедовой

Игрушке))

jad.diary.ru/p74186396.htm
Заказ звучал так:
"451 по Фаренгейту"...что угодно))

Воздух пах осенью, горьковатой и пряной, уже почти прошедшей. Деревья, черные в неверном лунном свете, стыдливо качали полуобнаженными ломкими ветвями, словно жалуясь на подступающую зиму. Разноцветные листья, отливающие серебром, медленно сыпались на тротуар, покорно отдаваясь не по-осеннему игривому ветеку. Мимолетные узоры на белых от звездного сияния плитах. Порой какой-нибудь из одиноких листков подкатывался прямо под ноги, словно приглашая присоединиться к начинающемуся странствию вперед, к зиме.
С самого детства крамольный вопрос "почему?" наполнял мысли Клариссы. А еще был простой и коварный вопрос "зачем?". Вместе они вызывали у окружающих ее людей то легкое недоумение, то отвращение. Она была не такой, как все, и это, пожалуй, становилось все более и более неудобным для остальных. Настолько, что ей назначили психиатра. Хотя разве можно было назвать ее больной? Или уж тогда - всю их семью?
Дядя говорил, что это нормально, трудно быть единственным вопрошающим среди остальных неслушающих. Дядя ее понимал и старался дать ответы, когда мог. Но дядя знал не все, а любопытство ее росло с каждым прожитым днем, потому что жизнь оставалась все такой же загадочной и полной тайн, сколько ни гадай и не пытайся разобраться. Поэтому Кларисса выходила гулять по ночам - слушать тихий шепот ветра, смотреть на легкое сияние луны, чувствовать терпкий запах падающих листьев и вкус холодного дождя на языке... узнавать.
Их новый сосед всегда возвращался домой поздно. День за днем безликая фигура равнодушно брела по тротуару к темному дому, и каждый раз девушке хотелось подойти и заговорить, увидеть его лицо, услышать его историю. Ведь у него обязательно должна быть своя история, у всех есть. Но что-то мешало ей, и раз за разом Кларисса пряталась в тень, едва заслышав его шаги, пытаясь казаться совсем незаметной. Сегодня она, пожалуй, поговорит с ним.
Он, как обычно, вышел из-за поворота, но девушка осталась стоять на месте, с ожиданием глядя на приближающуюся фигуру. Он вежливо поприветствовал ее, и Кларисса обрадовалась возможности начать разговор. А потом ветер донес до нее запах, горький и едкий запах керосина и огня, пройденных пожаров и сломанных жизней. Запах уничтожения и смерти, мучительной смерти в обжигающем пламени. Известная всем саламандра вилась на рукаве его тужурки и феникс бил крыльями на нагрудном диске.
Клариссе стало страшно. Эти эмблемы воплощали в себе всю незащищенность ее жизни.
- Вы, очевидно, наша новая соседка? - спросил он, и его спокойный, усталый голос вернул ее к действительности.
Он все-таки был человек, такой же, как остальные. И у него наверняка должна быть своя история...
- А вы, должно быть... - она знала, о чем спросит, и пусть ответ очевиден, но что он скажет и как? - Пожарник?
извините, что вышло... Пусть лежит и здесь))

@настроение: а и правда - фиг его знает что))

@темы: чужой мир, творчество

---

я уже умерла...

09.07.2009 в 00:15

Пишет  Кимури:

Юные биологи прекрасны!!

08.07.2009 в 23:44

Пишет  r2r:

Отрывки из контрольных работ юных биологов. Кое-что, конечно, старенькое. Но есть и новенькое. А среди старенького есть прямо-таки гениальное.
berloga.net/view.php?id=60543

- если человек заразится от какого-либо животного, он будет иметь все повадки этого животного (там явно литстудия в соседнем помещении, ребёнок перепутал двери)
- у воробьев летом брачный период и им все равно, какого птица окраса, главное – приблизительно одного размера (а для прочих птиц крайне насущен вопрос, где конкретно заканчивается "приблизительно")
- чисто вороньи стаи поют не так красиво (а если разбавить воробьями?)
- попугаи становятся предводителями, т.к. считают себя самыми умными (и поют нефигово, если сравнивать с чисто вороньей стаей)
- волки образуют стаи для того чтобы как можно громче выть (раскрыта главная тайна волков)
- между лемурами устраиваются бои по запаху: кто первее и больше измажет врага, тот и победил (раскрыта тайна холиваров в интернете)
- реснитчатые черви не могут быть больше 100 грамм, так как не будут удерживаться на глазах человека (покажите мне этого человека. или лучше покажите его доктору Хаусу с хаусятами.)
- у насекомых 6 лап, в каждую — по бутылке водки, а крыльями лететь (ещё один кадр из литстудии. запалился. но гениален.)
- слон оставил после себя экскременты, и жук-навозник скатал из них шарик (пусть слон скажет спасибо, что у этого жука-гигантомана не брачный период)
- дерево может высохнуть, если его не срубить (бллинн!)
- астры и георгины растут до стандартной высоты большинства ваз (мдям. этот был из кружка икэбаны.)
- двумя семянами можно подавиться, и размножения не произойдет (а нефиг было жрать учебный материал)
- недостатки односеменных - не делятся, многосемянных - теряются (один сломал, второй потерял... добрая она, мать-природа)
- Есть деревья, которые ведут одиночный образ жизни. Для развития им не нужно жить семьями, а тем более стаями. (более всего тут прекрасен использованный ребёнком квантор)
- эксперимент: нужно у дождевого червя откусить передний конец... (а вот это истинный будущий учёный.)
- АГА — звук предупреждения о потомстве. (кто бы сомневался...)
- кто танцует, поет и дерется, тот и самец. (я понимаю, что Старбак не поёт, но почему на ум приходит именно она?)

@настроение: а смех таки продлевает жизнь!

@темы: подсмотрено